Поезд до Илети. Часть 2

…Я помню, что мы ехали на слет Казанского инженерно-строительного института в 35 квадрате на Илети. Ехали вдвоем с Александром, тогда как весь прочий народ уехал днем раньше. Место нам досталось фантастически удачное: мы стояли в тамбуре прижатые к выходной двери вагона. У двери этой не было стекла, и можно было наслаждаться свежим ноябрьским воздухом.

Закрыть дверь нам стоило неимоверных усилий и потребовало участия всех в тамбуре, втянувших животы и поднявших свои рюкзаки над головами. В Зеленом Доле к вагону подбежала девушка и стала буквально умолять взять ее в вагон. Весь тамбур, слыша ее речи, был категорически против такого варианта, и на поддержку его рассчитывать не приходилось. Вот только просилась девушка слезно, причем, в прямом смысле этого слова. Устоять было невозможно, но и открыть дверь тамбура мы тоже не могли. Она вытянула вверх свои руки, а мы вдвоем с Сашей втянули ее в потерявшее свое остекление окно двери. В этот момент поезд тронулся, и отступать было уже некуда. Мы не учли лишь одного, что девушка могла проникнуть в тамбур  только вперед и вниз головой. Возникла совершенно нелепая ситуация. Мы поддерживали девушку за плечи, пытаясь как-то уклониться от ее коленок, которыми запросто можно было получить по голове. Свалившаяся ее юбочка открывала все, что должна скрывать. Нашему взору явились красивые и крепкие ножки в совершенной своей бесстыдной откровенности. Ближайший к нам народ сначала оценил картинку по достоинству, затем начал хохотать. Тем, кто самой «картинки» не видел, тут же пересказывали, и они тоже присоединяются к общему веселью. Девушка оказалась весьма гибкой. Она всеми силами извивалась, пытаясь принять пристойное положение, а мы ей, как могли, помогали. Со стороны это выглядело, по-видимому, прикольно, но и не только: то ее ножки оказывались на моих плечах, то бедра застревали между мной и Сашей. И уже не приходилось разбирать, на каких там девушкиных местах оказывались наши с Сашей руки в жарком желании оказать ей максимально возможное содействие. А тут еще в дальнем углу тамбура кто-то с легким грузинским акцентом вдруг спросил: «Слушайтэ, а чэм это они там занимаются?». Весь тамбур вновь полег от смеха. Стали спрашивать из вагона, в чем дело. Им доложили, и там тоже загоготали. Девушку, раскрасневшуюся и взъерошенную, с большим трудом нам удалось поставить в буквальном смысле «на ноги». В милой беседе с ней незаметно проскочили Помары. На Яльчике, слава Богу, из вагона через наш тамбур никто не выходил, а на о.п. «32 км» мы с Сашей выходили сами. Нам удалось чуть приоткрыть дверь, я в нее протиснулся и, как только поезд остановился, съехал по вертикальным поручням вагона, поймал оба рюкзака, которые Саша выбросил мне в окно. Затем Саша последовал моим же путем и спрыгнул, когда уже поезд тронулся…
«О.п.» означает: остановочная платформа. Но наивно полагать, что вы, выходя из вагона поезда, нашли бы в тех местах какое-то подобие платформы. Ничего подобного. Спрыгиваешь на землю и идешь своим путем…

Сколько раз мы не выходили на о.п. «32 км», и каждый раз нас встречал какой-то темный дом с хозяйственными постройками и единственный слабый фонарь. По нему только и можно было определить, что остановились не в глухом лесу… Спустя лет 40 мы с Галиной проходили это место. От дома не сталось ни одной доски, ни одного камня не осталось и от фундамента, если он вообще был когда-то…

…Шли мы с Сашей в тогда на слет КИСИ. Я, надо сказать, слегка волновался. Саша вообще не ходил этой дорогой. А я ходил лишь однажды, но год назад, причем, днем и по снегу. Здесь же совсем другое — ноябрь, да и ночь, однако. Путь пролегал через узкий перешеек между озерами Кичиер и Мельничное, а затем все прямо, игнорируя поворот на Ромашкино, а позднее – еще одну достаточно наезженную дорогу, пересекающую нашу тропу под углом. Но, когда слева, параллельно дороге пошла долгая старица, вздохнул спокойно, и даже вспомнил, что можно бы пойти и второй тропой, оставляя старицу справа, только тогда на выходе к Илети, нужно будет перейти эту старицу, превратившуюся в неширокий ручей, по бревну. Самым сложным было тогда найти выход на перешеек между озерами… Вышли на Илеть и стали уходить вверх по течению. Наконец, нашли лагерь. Просторное место, но закрытое практически со всех сторон от ветра. Аккуратно оборудованные места вокруг кострищ. Все сделано толково, как и полагается у будущих строителей-архитекторов. Чуть в стороне, пусть временные, но крепкие кОзлы. Рядом с ними горка напиленных дров, каждый может брать эти полешки по необходимости. Спокойная доброжелательная атмосфера, за что нам и нравились слеты у КИСят.
Покидая место слета, не оставляем ни клочка мусора, все обертки сожжены, металлические банки закопаны, пустые бутылки сложены аккуратным штабелем на радость какому-нибудь из местных жителей, кто приедет сюда завтра на мотоцикле с коляской и заберет их в пару мешков…

Но все-таки вернемся в вагон поезда. Он напомнил мне давнишний трамвай № 9, когда, в связи с бедностью транспортных линий, пассажиров в нем было много. Ехали в тесноте, а на подъезде к Соцгороду какая-нибудь бабушка обязательно начинала волноваться и спрашивать, выходят ли впереди. Ей, как по заведенному ритуалу, отвечали хором сразу несколько голосов, что, дескать, не волнуйтесь бабуля, здесь все выходят. Соцгород не был конечной остановкой трамвая, поэтому «все выходят», строго говоря, истине не соответствовало. Но вагон трамвая после этой остановки, действительно, пустел настолько, что в проходах уже никто и не стоял. Точно то же самое происходило и в марийском поезде, когда он подходил к станции «Илеть»: чье-то непременное беспокойство и уверенное в ответ: «Здесь все выходят!». Илеть – это серьезная станция с несколькими путями. Но поезд приходит не на первый путь, и высаживаются все, за неимением платформы, прямо на землю… Впрочем, и на первом пути платформа, как и, по-моему, все другие на ветке Зеленый Дол – Йошкар-Ола, весьма условны: просто бетонированная площадка, совсем немного поднятая над землей… Высаживаются все, открывая обе двери тамбура, по ту и другую сторону поезда. Это и понятно: кто-то идет на Мушан-Ер, либо Конандер, а также на Зеленый Ключ под Кленовой горой, где только планируется строительство санатория – тем, естественно, направо по ходу поезда, на восток. Но другие собираются на Илеть: на «Санчо» или «Карпейкин» — ну, это, понятно, западное направление. Поезд и здесь, и на других остановочных платформах по расписанию стоят недолго, около минуты, но на станции Илеть в нашем случае машинист ждет, пока выйдут все. Все равно выйдут, а кому нужны сорванные стоп-краны?

…На станции Илеть я встречал Галину в первый наш совместный поход. Мы ушли на два-три дня раньше, прошлись от Яльчика до Мушан-Ера и далее на Конандер. Галя задержалась в городе и приезжала только на следующий день. Я пошел ее встречать на Илеть с Конандера. В то время со станции на озеро вела замечательная тропа, прямая, но заботливо огибающая различные препятствия, посему и идти было приятно, тем более налегке. Эта примерно полуторо-двухчасовая прогулка до станции запомнилась мне вот чем: я вышел с озера в солнечную погоду, но где-то около Мушан-Ера пошел снег, удивительно густой и большими хлопьями, очень веселый. Уже немного прогретая земля ничего от него не оставляла, поэтому, когда он кончился, осталась легкая неуверенность – а был ли он вовсе?

ilet_2.jpg

ilet_23.jpg

Май 1968 или 1869 года

Многие поездки в то время сопровождались тем, что, либо кто-то уходил раньше, либо приезжал позднее, и мы заранее обговаривали встречи…

…Встречали на Илети (на Карпейкине) Новый год. Все мы уезжали вместе, кроме Сережки, которому мешали какие-то его обстоятельства. Ждали мы его на следующий день, причем, затемно. Предполагалось, что мы выберем хорошее место, непременно с елкой. Слушай, говорю я еще в Казани, Серега, давай я тебя встречу где-нибудь, например, на выходе из лесопитомника? Сережка меня наставительно так отвечает: «А помнишь, Володя, сколько раз мы с тобой на Карпейкине были? Вот, и я тоже не помню. Да, и заблудиться там просто негде. Кроме того, учти, что кроме вас там никого не будет – это точно. А вы за собой лыжню оставляете. Ловишь момент? Вот я по этой лыжне прямо к костерку вашему и подойду». Показались мне его доводы вполне убедительными, особенно когда про лыжню он речь повел. И уговорил он меня, да и я сам расслабился.
Уважаемый читатель! Возможно, ты бывал в лесу ночью достаточно далеко от города. Что ты видишь в пасмурную погоду вокруг себя? Да практически ничего. Внизу что-то однородно серое (это снег), выше что-то вперемежку от темно-серого до очень темно-серого – можно предположить, что это деревья и кусты – и все. Но самих этих деревьев и кустов ты не различаешь, воспринимая все вокруг себя каким-то размытым пространством. Ни белого, ни черного цвета нет. И кошки в таких обстоятельствах, безусловно, серые, но кошек никаких в нашем городском их представлении в зимнем лесу нет. Говорят, в этих местах водятся другие «кошки», но дай тебе Бог никогда не встретиться с ними на лесных дорожках!
Лыжни ты тоже не видишь, а чувствуешь ее исключительно лыжами. На самом деле, чувствуешь надежно, и никуда лыжам твоим из нее не деться, поэтому двигаешься вперед без всяких опасений потерять лыжню…
Все так, вот только день был пасмурный, хотя минус 10 по Цельсию, скажу я вам, это просто замечательно. И легкий снежок, что шел в тот день, никак нас не обеспокоил. Не знали мы лишь одного: еще засветло незадолго до прихода Сережки прошла в наши места еще одна группа. Ребята шли, естественно, по нашей лыжне, а, когда она ушла вправо, на Карпейкин, решили двигаться прямо, как бы в сторону Санчо (по-видимому, чтобы никому не мешать своим присутствием). И получилось, что вправо уходит слегка запорошенная снегом наша лыжня, а прямо – свежая, новая… Именно этой новой лыжни Сережка и придерживался, и пошел но ней, слегка недоумевая, что это мы вдруг нарушили договоренность. Ничего страшного не произошло: Сергей пришел к тем ребятам, заручился их приглашением оставаться у них на ночь, затем пошел вдоль Илети на Карпейкин. Мы стояли чуть выше по реке, там, где нашли не только подходящую елку, но и оборудованное (по крайней мере, столом) место. И стоило ему подключить к поискам свой замечательно громкий голос, как мы тут же нашлись и откликнулись…

Не слишком существенное отступление

Есть вечерний костер, и долгие разговоры, а раньше – и песни. Но среди всего этого есть еще ужин и среди этого ужина есть не только еда. Я думаю, что каждая группа проходит такой этап, когда, идя навстречу пожеланиям девчонок, берет с собой не только «беленькую», но и вино: портвейн, херес или что-то подобное. Но, когда едешь далеко и надолго, то многое приходится брать с собой из дома. И в этом случае, прикидывая в голове вес, от вина отказываешься категорически. Конечно, самый оптимальный вариант – спирт, в надежных металлических фляжках, да и по весу это будет заметно меньше. Но девчонки спирт пить не будут, это точно. Да и сам, грешным делом, большого удовольствия от него не испытываешь. А, с другой стороны, когда ты идешь на сплав: учитывая, что у тебя на руках «Таймень» (44 кг), вес остального груза особого значения не имеет – все равно перетаскивать его челноком. Поэтому в оптимальном варианте ты останавливаешься на «беленькой» без всяких колебаний. В один рюкзак больше трех бутылок брать не стоит: вещь эта ценная и требует повышенного внимания. Едут эти три бутылочки затиснутыми в складки спальника, да так, что между ними обязательная прослойка. Не было случая, чтобы они не доехали они до места в сохранности.

Вечерний костер всегда, естественно, в темноте. Он сильный, но донышко с готовностью расставленных на земле кружек все равно освещено недостаточно. А, если сидим за столом, то попросту ничего не видно в кружках. «Виночерпий» — личность всегда заранее определенная, ему доверяется наливать на звук, по «булькам», ну, скажем, по три «булька» на кружку. Если кто-то из девчонок заявит, что ей, пожалуйста, поменьше, то никаких абсолютно возражений – меньше, так меньше. Конечно, разливается не по одному кругу: два круга лучше, чем один, а три – лучше, чем два. Вообще говоря, у «виночерпия» очень ответственная роль: быстро и точно разделить количество «беленьких» на число присутствующих, да еще на количество предполагаемых кругов. На самом деле никаких расчетов не совершается, и все происходит интуитивно. Но совершить разлив нужно легко и непринужденно, скромно выслушать нечастое: «ну, ты молодец!» при точности разлива, и уж точно возмущенное «ну, ты чё?» — в противном случае…

…На мой взгляд, по настоящему красивую точку во всех этих походных встречах-проводах поставила наша дочка Маша лет, эдак, семь назад. Они небольшой компанией решили отправиться на Илеть в 35 квадрат, и она стала выяснять у меня дорогу туда. Почему-то время их движение на Кичиер приходилось уже на темноту, и я не решился предлагать ей прямую дорогу через лес, памятуя, что тропу там в одном месте пересекает достаточно широкая дорога и можно запросто сбиться с пути. Вот они и сделали небольшой крюк через поле, что расположилось между опушкой леса и деревней Ромашкино. На следующее утро Маша позвонила по сотовому (вот как, нынче с 35 квадрата и по мобильнику можно связаться!), как я сначала подумал, отчитаться, что, дескать, они на месте, и все в порядке. Оказалось, что не так все просто: «Папуля, мы хлеб забыли!». Ничего себе, хлеб они, видите ли, забыли! Но делать нечего, звоню Косте: давай дочку-сестренку выручать! Как оказалось, желающих выручать собралось предостаточно, на полную машину. Через лес ехать на машине мы не решились – все-таки май, а в низинках еще кое-где лежал снег, а проехали от Ромашкино до самого угла поля, дальше которого машина пойти не могла в связи с наличием низинки с ручейком. Далее мы с Димой, Костиным другом, пешком пошли (с хлебом, разумеется), и где-то через полчаса наших и обнаружили. С того момента радостной встречи фотография осталась. Я тоже в кадр попал (все-таки хлеб принес!):

ilet_24.jpg

На Илети в 35 квадрате. Май 2006 года

Но здесь мы разделились. Мальчишки остались лагерь сторожить, а мы с Димой и с девочками пошли на Кичиер, где, по договоренности, на большой поляне должны были нас ждать остальные приехавшие, причем, с готовящимися шашлыками. Маша все время держала меня за руку и явно гордилась, что я вот так легко и уверенно веду их дорогой, по которой не ходил, вероятно, последние лет 30. А Дима шел немного сзади, и про себя бубнил, что, дескать, это только Соколовы могут придумать кругами по лесам ходить. Впрочем, бубнил не очень громко, поскольку хорошо знал Машин острый язычок… Оказалось, что угли для шашлыков уже подоспели, и мы достаточно быстро их зажарили. Но вскоре у Маши прорезался сотовый. И она объявила, что к ним должен приехать Андрей, и он только что вышел из автобуса на Кичиере. Костя сказал, что он мигом, сел за руль, и действительно в одночасье доставил к нам Андрея. Мы еще какое-то время посидели, затем расстались с девочками и Андреем в начале тропы на Илеть и поехали домой. Я ехал и думал: надо же, как все устроилось! Раньше – это был вполне приличный поход, если идти от станции Яльчик через Ромашкино. Маршрут, хотя и не короткий, но, безусловно, проходим для детей дошкольного возраста, вот и Костя у нас проходил его лет в 5-6, недаром проезжая изгородь у околицы Ромашкино, он оживился – я точно ее помню!.. А сейчас: сотовый, машина, шашлыки, а собственно походный шарм практически исчез…
Но дело даже не в шарме. Дочкина компания, пожалуй, одна из немногих, кто еще способен ходить, а не ездить на автомобиле по лесам — с грустью подумал я, признавая, что и мы, к сожалению, зачастую не прочь выехать на берег озера на машине. Беда не в нас, размышлял я, а в том, что леса  становятся доступны всем, кому не лень, в том числе и тем, кто их не бережет и, в общем-то, не ценит. Сколько бы туристов не выезжало раньше (лет 40-50 назад) на свои слеты, никогда никаких пожаров не было. Выходит, совершенно правильно, что марийские леса большую часть лета закрыты для посещения, а Глухое закрыто полностью – его просто укатали машинами…

Другие публикации по этой теме на блоге: здесьздесьздесь, а также вот здесь, и еще вот здесь.

admin 08 Авг 2013 15:02 Марийские леса No Comments yet RSS лента комментариев

Написать комментарий