Владимир рассказывает
Апрель. Второй весенний месяц, зима отступила окончательно.
День удвоился в продолжительности. Солнце всё теплее и ярче.
В далеком апреле 1948 года в 19-й день родился Владимир.
Сегодня Владимиру исполнилось бы 76 лет.
Перечитываю его тексты здесь на блоге, на форуме СВРТ. Помните, он рассуждал о стиле повествования ЗДЕСЬ: «…У каждого он (стиль) свой, но не всем это известно. Просто пишущий по тем или иным причинам не решается писать так, как ему надо бы…».
Владимир, как далеко не всякий, владел замечательным стилем. Читаю его тексты и буквально слышу его голос. И в нем: неспешность и основательность размышления, легкий юмор или скорее — ирония, заинтересованность в теме, внимание к деталям… да много чего еще. И еще свойственна была Владимиру абсолютная свобода мышления. Одному из постов на форуме СВРТ в теме «Смолево. Старообрядческое Подмосковье» он даже предпослал лозунг «Свободу ассоциативному мышлению«. И был верен ему.
Сегодня хочу познакомить участников нашего блога с текстами Владимира, написанными им в марте 2007 года. Это фрагменты, посвященные отцу кузяевского фарфорозаводчика Якова Герасимова Храпунова-Нового Герасиму Никитову Храпунову.
Итак, слово Владимиру:
…К слову сказать, за отцом Якова Храпунова – Герасимом Никитовым прочно закреплено деяние криминальное, многократно в Интернете повторенное, будто бы Г.Н.Храпунов и Е.М. Гусятников проникли тайком в мастерскую володинского производителя фарфора Павла Куликова, срисовали горн, взяли образцы массы и открыли собственные фарфоровые производства.
Не вредности ради, а истины для, сомнения некоторые хочу высказать на сей счет. Не потому, что информацией тайной ведаю. Просто сделанный второпях да на коленке рисунок горна, да некоторое количество массы по моему, исключительно дилетантскому соображению, совершенно недостаточно для открытия фарфорового производства. Дело это тонкое. Рисунок горна – это хорошо и, кстати, но без представления о деталях технологии обжига, это слишком мало. Думаю, что точное знание температурного и временного режима не только собственно обжиг сопровождать должно, но подготовительный, то есть дообжиговый этап, а также последующий, в течение которого изделие остывает. Если у тебя на руках инструментарий есть, позволяющий компонентный состав массы определить, то образец этой массы – очень серьезное подспорье для разгадывания технологической тайны. А если нет, тогда как?Скель. …Вот еще раз про несанкционированный доступ Храпунова с товарищем в мастерскую чужую: в одном месте в Интернете уточнялось, что они не просто проникли, а исключительно через дымоход пробрались.
Вот тут меня и повело… и вспомнил я про Скельскую пещеру. Когда мы после первого курса втроем в Крым собрались, то Скельская пещера в наших неясных планах маячила. Но в реальности, когда мы попутку ловили на южном выезде из Севастополя, то еще не знали, пойдем ли искать Скельское ущелье. Вот в машине и решили – пойдем, поэтому к Байдарским воротам подниматься не стали, а пересели на другую машину, что вдоль северного склона яйлы шла…
…Вот в чем нам действительно серьезно повезло, так это в том, что мы ребят у пещеры встретили, спелеологов-любителей из Севастополя. Они на следующее утро в пещеру собирались и согласились нас с собой до ближнего зала взять.
В Крыму есть и другие пещеры. Красные, например, всерьез изученные. А вот про Скельскую одни слухи и никакой ясности не было тогда… Наутро пошли. Всех, кто считает, что по пещерам ходят, попрошу срочно одуматься. В длинную горизонтальную щель входа мы, на самом деле, согнувшись, вошли, и, думаю, метров 30 так продвигались. Но затем это быстро превратилось в лазанье-ползанье-протискивание. Причем, в потемках. Свет был впереди, и он был сзади, а нам, ползущим в середине, доставались только его редкие отблески.. Ушли мы утром, вышли на закате, но самое удивительное, что время в пещере совсем другое, его нельзя было измерить «внутренними часами.
С одинаковой легкостью можно было ожидать на выходе полуденное солнце и ночь. Море впечатлений. Но одно я хорошо запомнил: я с трудом протиснул в очередную теснину сначала голову, потом плечи, неудомевая как, собственно, мне это удалось сделать. И застрял. Было очевидно, что все, что ниже талии – абсолютный перебор. Мало того, стало ясно, что мне и назад уже не выбраться…Вот в этот момент все и произошло. Все тысячи тонн породы надо мной внезапно осели. Либо я стал больше. Не знаю, но первый раз за этот день я почувствовал панику. Энергично стал шарить руками перед собой и осознал еще одну заподлянку – дальше хода не было. Был тупик. Стало жарко. Еще раз все внимательно прощупал, ничего не могу понять – хода нет. И лишь в третий раза нашел его. Он был такой же узкий, но хуже то, что начинался он от моего затылка, причем назад. Единственное, что можно было сделать – это развернуть себя на спину, а потом каким-то образом (я не знаю каким, и не спрашивайте!) загрузить себя в очередной непроходимый лаз…В общем так: не слышал я, чтобы на Руси прямые дымоходы строили. Это все равно, что звезды обогревать. Прямые – они только в старых рождественских фильмах или комедиях, где Санта-Клаус или герой какой с мешком подарков из дымохода в камин проваливается. Да и широкими они никогда не были. Так что не лазил Герасим Храпунов через дымоход, потому как это невозможно…
…обжиг – горн – печь…
Печь. Мы шли на Муксалму – это остров восточнее Большого Соловецкого, что на Белом море. Навстречу бабушка: «Куда идете, ребята?». Да вот, говорим, на Муксалму попасть хотелось бы… Бабушка перед нами на колени попыталась встать. «Коровки там пасутся, уж вы их подоите… Пропадут коровки-то». Мы с перепугу, конечно, пообещали, но понял я только, что никто из нас до того делами доильными не занимался. Вышли к морю…Соловки, скажу я вам, места не просто интересные, а прямо-таки загадочные. Для меня, по крайней мере. Загадочные тем, какой след в тебе оставляют. Вот была у меня недавно совсем простая история: мы с моими родственниками из Москвы познакомились (пока заочно), никогда раньше не виделись. И прислали нам Люба с Володей свою фотографию, конечно, интересно. Но, только увидев фотографию, каюсь, первым делом понял, где она сделана. Галина, говорю, это же с Секирной горы вид.
Ребята, ну, да, хороший вид, смотришь на сосны сверху вниз и озера между ними видишь. Хороший, но я уверен, что подобных мест достаточно много. Видимо, все-таки это Соловки так цепляют, что спустя много лет от узнавания вздрагиваешь…
Большой Соловецкий остров из одних озер состоит, их там больше двухсот. Несколько десятков из них каналами монахи соединили в старину. Но, если это не потрогать, оно так и останется фактом вне тебя…
Мы разбили лагерь на одном из озер, как его не обойти. Конечно, пошли вокруг озера. Шли долго. В какой-то момент поняли, что на второй круг двинулись. Только лагерь куда-то делся! Это как – мистика? Ничего подобного. Просто мы ненароком с одного озера на другое ухитрились перейти и не заметили этого…
Да, так вышли мы к морю. А между Большим Соловецким и Муксалмой еще одно чудо есть – дамба в море их соединяет. Вот такая она.Поздно уже было, так мы перед этой дамбой и встали. И был в этот вечер совершенно фантастический закат. Не может он быть зеленовато-салатного цвета, не положено закатам такими быть, а вот был… и тишина наступила удивительная… а потом я проснулся. Проснулся потому, что на меня ведро воды вылили. Это так палатка на штормовой ветер с ливнем отреагировала – будто ее вовсе не было. Промокло все абсолютно, окончательно, необратимо. Собрали мы вещи, как смогли, и «поплыли» по дороге. Дороги не было видно, была просто вода, неотличимая от той, что заполняла все вокруг. Через час стало ясно, что все желания, типа поесть, поспать, исчезли. Была одна доминанта и одна мечта – сделаться сухим. В это, впрочем, не верилось…
Мы вошли в кремль и открыли первую попавшую дверь. За ней не было ливня! И еще там была печная дверца. И были дрова. Мы разожгли печь. Я попытался найти в себе хоть какие-то проблески элементарной этики (чужие дрова, чужая печь) – на них не было и намека.
Сколько раз приходилось сушиться «с нуля», я и не помню, но чтобы так сушиться – такого точно не было. Обычно ты держишь, предположим, штормовку за плечики, она висит, нагревается и парит, к твоему удовольствию. Но сейчас приходилось изо всех сил удерживать то, что сушишь, поскольку печь норовила втянуть это в себя…Пришел какой-то человек, посмотрел на наши бесчинства, ругать не стал, а стал рассказывать. И было это еще одним чудом Соловков. Устройство дымоходов очень сложное, поскольку отапливаются все помещения. План утерян слишком давно. Как устроена система отопления корпуса, никто не знает. Известно лишь, что если ты затопил печь сегодня, то тепло в помещениях появится только завтра, но зато будет держаться несколько дней… Вот такая Печь нам попалась.
Как замечательно написано! Царствие небесное рабу Божию Владимиру и вечная память!
Мне довелось знать Володю. Он был из тех светлых людей, о которых хочется сказать: «Не говори с тоской: их нет; но с благодарностию: были».
А еще он обладал редким талантом рассказчика и великолепным чувством юмора. В этом я еще раз убедилась, перечитывая Володин рассказ.
Память о Володе будет жить в наших сердцах.
Со светлой грустью прочла — прям услышала Владимира. Присоединяюсь к словам памяти. Любим, помним.
Спасибо! Прямо Володю услышал…