Зимние сказки
«Сказки»: не в плане волшебства, а как ревизия воспоминаний……В школе мы с Сережкой вставали на лыжи по первому снегу, который порой не закрывал даже пожухлой травы. Иногда лыжников не было совсем, и мы прокладывали первую лыжню на Глубокое.
До озера километра четыре и есть прямые просеки, по которым зимой обязательно появляется лыжня. По основной просеке, проходящей через два оврага, лыжня из Соцгорода зачастую была двойной, чтобы бегущие по ней не мешали идущим навстречу. Южнее, метрах в пятистах проходила лыжня из поселка Левченко, всегда хорошо укатанная – именно там проходили обычно соревнования. Севернее основной просеки проходили еще две лыжни. Одна из них, «пенсионерская», была обязана своему названию тем, что оба оврага, которые она пересекала, были значительно более сглаженными и неглубокими, посему никакого труда для их преодоления не представляли. Самая северная лыжня шла со стороны Оргсинтеза. Для того, чтобы на нее попасть из Соцгорода, нужно было проехать несколько остановок на троллейбусе № 5.
Естественно, что нам с Сергеем вовсе не интересно было прокладывать прямые лыжни, поэтому «наша» отличалась множеством неожиданных поворотов, зато проходила через все места, которые нам нравились. Приятно было спустя несколько дней видеть ее отлично укатанной.
Все лыжни выходили на озеро Глубокое. Кроме «нашей», которая обычно завершалась спуском между озерами Глубоким и Малым Глубоким. Спуск был с хорошим уклоном, длинный и примечателен тем, что где-то в середине склона уходил в крутой поворот вправо, в сторону Малого Глубокого. К этому моменту ты уже прилично разгонялся, не ведая, что ждет тебя за поворотом.
…Как-то летом на велосипеде я выскочил на этот поворот и встретил там лису. На харьковских моделях, если вы помните, втулка заднего колеса на холостом ходу дает характерный треск. Но у меня то ли втулка какого-то старого образца еще была, то ли в чем-то другом было дело, но этого приятного ушам звука не раздавалось. Велосипед, если он хорошо смазан и идет на холостом ходу, достаточно бесшумен, поэтому лиса никак не могла ожидать моего появления. Вместо того, чтобы спокойно пропустить меня, она, видимо, в панике бросилась наперерез велосипеду, и, как мне показалось, я едва не задел колесом ее длинный горизонтально вытянутый хвост…
Мне кажется, что на Глубоком собиралось в хороший день (особенно где-нибудь к марту, да в солнечную погоду) по несколько сот человек. Там были неплохие горки. Разноцветье непрерывно перемещающихся лыжников, говор и смех создавали впечатление карнавала. Но, как правило, мы через шоссе на Зеленодольск и железную дорогу уходили на «Девятый вал». Я не знаю, кто придумал для горы такое название, но кататься там было классно. Сейчас она уже не существует (как место для катания) – внизу под горой остатки какой-то строительной активности и забытые бетонные блоки.
Поскольку все ходили на деревянных лыжах, то на горках они изредка ломались. Обычно отламывался загнутый передок лыжи. Если не было дорожки в лесу, то приходилось каким-то образом возвращаться и с такой лыжей. Лучше, если обламывался лыжный «хвост» — это почти не мешало движению. Но однажды лыжа у меня каким-то чудом переломилась в месте крепления. Пришлось ее выбросить сразу и идти на одной. Вероятно, со стороны я напоминал больную цаплю, и все сочувственно уступали мне лыжню.
В школе ходили большой компанией, порой по полкласса. Но позднее мы познакомились с Галей и бегали на лыжах преимущественно вдвоем. Именно бегали. Приноравливаясь друг к другу, пробовали оба варианта: когда я бегу впереди и когда ведет она, пока не стало ясно, что бежим практически в одном темпе. Время от времени я пытался в шутку прибавлять в скорости, но быстро убедился, что Галина не отстает. Да и не мудрено с ее спортивной сноровкой: то фигурным катанием занималась, то волейболом, то легкой атлетикой (дважды чемпион Артека, между прочим). Вот с Галей мы бегали обычно далеко. Перебираясь через шоссе (ныне трасса М7), уходили южной стороной озера Лебяжье туда, где на Дальнем Лебяжьем начинался замечательный лабиринт горок. Плутали там вплоть до Восточного парка. На все уходило три с половиной или четыре часа шустрого хода.
Одно из интересных впечатлений – ночные лыжи. В пригородном лесу ничего особенного, поскольку облака настолько сильно отражают городской свет, что создается видимость небесной подсветки. Совсем иное дело в марийских лесах. Помню, мы шли с ночного поезда на Мушан-Ер. На станции Илеть поселок не слишком большой. Отойти на километр, и будто его и не было. Ночь в зимнем лесу не бывает непроглядной. Она темно-серая. Отдельные деревья выступает смутными и малоразличимыми тенями, все абсолютно нереальное. Такое ощущение, что снег аккумулировал дневной свет и ночью отдает его, но уж очень скупыми порциями!
Лыжни не видно, ты ее чувствуешь лыжами и не более. До Мушан-Ера сплошные подъемы и спуски, как гигантские застывшие волны. Идешь с выкладкой, поэтому подъем чувствуешь (но не видишь!) очень хорошо, переходя на «ёлочку». А вот в начале спуска ты лишь понимаешь, что лыжи из-под тебя начинают убегать. Упускать их не хочется, и сразу наклоняешься вперед. Так и спускаешься со своим рюкзаком, легко набирая скорость. Можно спокойно закрыть глаза – это ничего не изменит. Я иду впереди, поэтому легкая тревога на спуске всегда есть. Мысль одна: «Если что-то лежит поперек лыжни, хотя бы ветка, то будет полный финиш». Хочется думать, что в любом случае ты успеешь как-то сгруппироваться, что-то изобразить, и отделаешься снежным купанием. И вместе с тем понимаешь, что к лыжам это не относится, и их удел, скорее всего, будет много печальнее. Оказаться в лесу без лыж немыслимо, учитывая, что проваливаешься в снег самое малое выше колена. Параллельно прикидываю, что придется тут же вставать лагерем и срочно рубить какой-то суррогат лыж.
Так было и на очередном спуске, когда кто-то передо мной метнулся влево с лыжни. И вскрик был каким-то гортанным, не разберешь, человек или зверь. Предупредив своих, покричал в лес на всякий случай, но никто не ответил. Позднее мы, обсуждая это дело, решили, что человеком это нечто быть не могло, потому как не слишком накатанная, как эта, лыжня человека без лыж не держит, а следов на лыжне никаких незамечалось. А, если бы человек на лыжах был, то в сторону просто так отпрыгнуть невозможно, это вам не заяц. Стало быть, был зверь, лосиха, например, лось-то он, пожалуй, и осерчать мог…
Озеро Лебяжье под Казанью
