Старообрядцы – диссиденты
ВикипедиЯ:
«Диссидент (лат. dissidens) – отступник, инакомыслящий – человек. политические взгляды которого радикально расходятся с официально установленными в стране его проживания… В Англии XVI – XVII веков применялся к членам протестантских групп, противостоящих официальной Англиканской церкви… В Речи Посполитой после начала Реформации диссидентами стали называть сначала последователей всех христианских исповеданий… в 1960-е годы диссидентами стали именоваться представители оппозиционного движения в СССР и странах Восточной Европы, которое (в противоположность антисоветским и антикоммунистическим движениям предыдущего периода) не пыталось бороться насильственными средствами против советского строя и марксистко-ленинской идеологии, а апеллировало к советским законам…».
В разных словарях «вероотступник» — это «человек, отрекшийся от своей веры». «отрекшийся, отступивший от веры», а также «в особенности же изменивший христианству, также отступник от своих политических верований».
Мне кажется, что когда речь идет о старообрядцах, то аспект вероотступничества нужно просто упустить из рассмотрения, поскольку менее всего можно сказать о боголюбцах, а позднее старообрядцах – «отрекшиеся от своей веры».
Были ли боголюбцы и старообрядцы отступниками? Если отступниками, то от чего? Боголюбцы считали, что чистота веры значительно утрачена в России, а религиозные обряды соблюдаются не в полной мере, а порой формально. Взять, например, многогласие в храмах. Желание сократить службу в храме приводило к тому, что чтение церковных книг в храмах проводилось на три, а порой и четыре голоса читающих разные тексты из служебников. Представляете, какая мешанина текстов крутилась в головах прихожан, которые просто ничего порой не понимали, и, видит бог, выносили со службы сплошную сумятицу мыслей. Поэтому и настаивали боголюбцы на введении повсеместно единогласия в храмах, в том числе и словами хулительными в адрес своих противников, что в устах Стефана Вонифатьева на Соборе 1649 года звучали.
Если и были они отступниками, то отступниками от сложившихся к тому времени тенденций морального упадка церкви и страны, будь то роскошь епископов или многогласие в храмах. Кстати, они во многом преуспели в то время, когда были близки к царю. Причем, совсем уж неожиданно, выпадающее из сложившихся представлений от старообрядцах, как исключительно консервативной общности, боголюбцы в данном случае выступили с действительно новаторскими социальными начинаниями, по значимости с которыми уж никак не могли сравниться «нововведения» патриарха Никона.
Сергей Александрович Зеньковский пишет:
«В годы сотрудничества с царем и правительством, деятельность боголюбцев не исчерпывалась проповедью, восстановлением единогласия, распространением новых печатных изданий. Пользуясь своим влиянием на правительство, они старались претворить в жизнь свои идеалы и создать условия, которые могли бы поднять нравственность населения и духовенства, уменьшить пьянство, привлечь население в церковь и искоренить пережитки язычества в народном быту. Борьба с пьянством или, по крайней мере, с продажей водки, — которую было легче всего регулировать правительственными мерами и распоряжениями, заняла одно из главных мест в их программе. Многочисленные указы правительства и церковных властей, изданные в эти годы, строго осуждали пьянство, запрещали священникам и монахам посещать питейные дома и пить водку и призывали само духовенство бороться с пьянством.
В 1646 году патриарх особым указом предписал духовенству строго смотреть за тем, чтобы население соблюдало посты. В следующем 1647 году, новые указы и распоряжения того же патриарха Иосифа и митрополита Рязанского напоминали настоятелям монастырей, что они обязаны следить за тем, чтобы монахи и послушники аккуратно посещали храм во время службы и особенно по праздникам, не работали бы по воскресеньям и не держали бы хмельного. Особый правительственный указ ограничил в том же 1647 году продажу алкоголя и предписал закрывать по праздникам кабаки, лавки и подобные предприятия. В 1651 г. Никон, ставший к этому времени митрополитом Новгородским, предложил правительству заменить питейные дома, принадлежавшие частным предприятиям, государственной монополией и ограничить распространение алкогольных напитков правительственными магазинами, в которых продажа водки могла бы быть легче регулирована. Властный и решительный Никон, не дожидаясь окончательного согласия правительства и, несомненно, превышая свои права, личным указом запретил по всей своей епархии продажу напитков на все время масленицы и поста. Его примеру последовали и другие боголюбцы. В некоторых местах, как, например, в Костроме, где проповедовал друг Неронова, протопоп Даниил, кабаки были совершенно закрыты».
Несомненно, что для старообрядцев было важно сохранить тот религиозно-церковный уклад, который считался ими верным. Его изменение и есть, безусловно, отречение от принятых ими религиозных догм. Поэтому нововведения Никона (в первую очередь, изменения в книгах) и натолкнулись на сопротивление всех, кто стремился сохранить служение по старорусскому чину.
Но в этом сопротивлении (протесте) возникает еще один интересный момент. Было велено (решено партиархом) действовать определенным образом, но не принято! В том, что не приняли, не подчинились и есть по сути своей проявление инакомыслия. Истинно человеческое качество – иметь собственную позицию. И вести себя, в данном случае, в религиозно-нравственной сфере, так, как старообрядцы считали для себя правильным, причем, с готовностью безоговорочно за это право платить: ущемлением в правах, непризнанием старообрядческих браков, повышенными по сравнению с новообрядцами налогами (кстати, и взятками за право жить по своему усмотрению). Но самое главное, и жизнями тоже.
Возьмите, например, некоторые из статей указа царевны Софьи 1685 года (которые она подписала по настоянию патриарха Иоакима):
«Если кто тайно будет содержать старую веру, того бить кнутом и ссылать в отдаленные места.
Бить кнутом и батогами даже тех, кто окажет хотя какую-нибудь милость старообрядцам: дадут им или поесть, или только испить воды.
Ссылать и бить кнутом и таких людей, у которых старообрядцы только приютились.
Все имущество старообрядцев отбирать и отписывать великим государям».
Если кто из старообрядцев перекрещивал крещеных в новой церкви и если он даже и раскается, исповедуется в том отцу духовному, и искренне пожелает причаститься, то его, исповедав и причастив, все-таки «казнить смертию без всякого: милосердия».
Встретил на сайте статью, отрывок из которой помещаю:
«По всей стране колесовали, четвертовали, рубили головы, ломали ребра клещами, горели костры, куда людей отправляли сотнями. Вот одна история. Привели к смоленому срубу на казнь полтора десятка человек. Среди них была девятилетняя девочка, сидевшая в тюрьме вместе со старшими. Всем был жаль ее. Палачи пытались удержать ребенка, который рвался в пылающий сруб к своей семье. «Мы возьмем тебя в дочери», — говорили зрители. Наконец решили испугать ребенка словами: коли не боишься, ступай в огонь, только глаза не закрывай. Она и не закрыла. Перекрестилась три раза и бросилась в пламя…».
Где это было, как звали девочку? – никто и не помнит. Себя спрашиваешь: да было ли вообще такое, откуда столько силы в ребенке? А если было? Так вот и платили за право жить в соответствии со своей верой сотнями тысяч. Еще и сами сжигались.
Я вот думаю, что ничего страшнее инакомыслия для власти и нет, поэтому она, власть, и звереет, когда с ним сталкивается, отбрасывая не только человечность, но и свои же собственные законы. И есть у нее, у власти, мечта: чтобы народ думал Едино, естественно так, как сверху подскажут…