Сон

Признаться, мне редко снятся сны.
А этот взял и приснился…

Вот такой, «в утренней интерпретации»…
К вечеру поднялся ветер и пригнал с собой тучу. Был октябрь, и был лес. Они шли по нему уже несколько дней в надежде на какое-нибудь жилье…
Туча пришла с северо-востока. Покров прошел, а снега еще не было, хотя потерявший листву лес готов был его принять. Третьего дня, кажется, они вышли к небольшой речке. Увидев прогал в лесу и побежали. Так бывало, но каждый раз прогал скрывал либо болото, либо небольшое озеро. И, тем не менее, удержаться и не побежать в надежде на реку, было невозможно.

На другом берегу реки виднелась постройка. Какое-то время искали брод, может быть, непроизвольно оттягивая момент «купания». Но он наступил, и мужчине пришлось раздеться почти полностью. Он взял девушку на руки и охнул, когда вошел в ледяную воду по пояс…
Постройка из постаревших досок, с односкатной крышей, настолько низкая, что полностью разогнуться в ней было невозможно. Было и оконце, но такое маленькое, что смотреть в него можно было только одним глазом. Зато в нем стояло настоящее стекло, которое девушка протерла снаружи. Практически все пространство постройки занимали полати, на которых можно было уместиться даже втроем, с остатками сена неизвестной давности. Здесь переночевали. И здесь мужчина нашел топор и спички. Спички были очень кстати, их собственный коробок был уже на исходе. Но, когда он нащупал под полатями рукоятку топора, у него даже дух захватило от ощущения удачи.
Рукоятка была ухватистой и настолько длинной, что, стоя, на нее можно было опираться. Мужчина замочил топор в реке, к ночи забрал в постройку и с тех пор с ним не расставался…

Вот и сейчас, когда мужчина, лежа у костра, размышлял над тучей, левая рука, накрывала топорище где-то посередине. В предыдущие ночи он предпочитал держать топор правой рукой, положив его за спиной девушки к костру, но потом решил, что в случае неожиданного нападения ему все равно придется, прежде всего, оттолкнуть девушку, а в эту секунду топор может только помешать.
Зверей они практически не видели. Однажды мелькнул заяц. Был лось. Мужчине очень не понравилось, как лось, зайдя в реку, нервно хлестнул рогами по воде. Они затаились и пережидали, пока лось не ушел в кусты на противоположном берегу.
Но вчера, когда они шли по каменистой отмели, мужчина остро почувствовал, что за ними наблюдают. Когда отмель кончилась, прошло и тревожное чувство опасности.

Он думал про тучу и полагал, что, скорее всего, пойдет снег или град. Так было бы лучше, думал он, представляя, как они отряхиваются от снега, лишь бы не дождь. Но ни дождь, ни снег так и не состоялись. Тогда он решил, что, возможно, туча на их стороне. Мужчина лежал спиной к мощному стволу упавшего дерева, побелевшему и давно потерявшему кору. Ствол закрывал их с одной стороны, с другой — надежно горел крупный комель сосны, который мужчина с трудом дотащил до костра. Ветер гнал жар от костра в их сторону. Девушка приуютилась и горячо дышала ему в ключицу. Ее джинсы, по крайней мере, в районе задних карманов, на которые он положил свою руку, были разве что не раскаленные от костра, то ли компенсируя холод прошедшего дня, то ли в попытке запастись теплом на день грядущий. Он подумал, что огонь точно за них. Долго не мог решить, на чьей стороне лес, но в итоге принял, что они лесу безразличны, как те муравьи, которым лес предоставил возможность обосноваться с южной стороны сосны, но воспользуются ли эти самые муравьи такой возможностью, да и выживут ли вообще, было лесу все равно.

Чувство голода как-то само собой пропало, что беспокоило мужчину. Но все время хотелось спать. И когда они, пройдя три-четыре часа, останавливались на привал, девушка тут же засыпала, на палой листве, которую он сгребал в кучу, на сухом мху или просто на ветках. Она держалась молодцом, ровно, спокойно, но мужчина не знал, долго ли ей удастся сдерживать растущую панику.
В той постройке мужчина нашел вскрытую ножом пустую консервную банку. Загнул внутрь рваные края, сохранив отогнутую крышку, хорошенько отмыл ее песком и дважды прокалил в огне. Зато теперь они пили горячую воду. Банку несла девушка, привязав за крышку обрывком веревки.
Однажды им попался небольшой стожок прошлогоднего сена, и он вспомнил другую северную реку, когда был август, а у них были лодки, еда и теплая одежда.

…В тот день они услышали звук моторки. Людей в этих местах они не встречали еще ни разу. Лодка шла на малых оборотах, и было понятно почему: стог сена на ней был такой большой, что лодкой было бы невозможно управлять даже стоя на корме. Хозяин лодки и мальчик, видимо, его сын, расположились поверх сена: мальчик лежал впереди, всматриваясь в воду, мужчина – сзади, сидя на коленях и управляя лодкой с помощью длинного шеста, конец которого был привязан к мотору. На вопрос: «Далеко ли до поселка?» хозяин лодки крикнул: «Да нет, вон там он». Это звучало, как если бы поселок лесосплавщиков, в который продукты завозились баржой раз в год, в половодье, а более никакого иного сообщения с ним просто не было, находился двумя-тремя поворотами ниже. Они шли до него три или четыре дня. Сплошь зажатая тайгой река, оставляла очень мало места для покосов, вот и косили порой за сто с лишним километров от жилья…

Забытый стожок говорил лишь о том, что где-то там есть люди.

Мужчина старался надолго не засыпать, но, заснув в очередной раз, увидел сон. Берег реки (а он точно знал, что это их река) переходил неожиданно в достаточно широкий луг. Нижняя, пойменная, но сухая, часть луга поросла невысокой травой, аккуратной, может быть, регулярно скашиваемой. А террасой выше на лугу стоял дом. С настоящими окнами и трубой, из которой шел легкий дымок, с двухскатной кровлей из горбыля. Крепкий и теплый, явно теплый, даже внешне. Невдалеке было два амбара, собранные из бревен, но без окон, и поднятые на пару венцов над землей. У берега стояла моторная лодка, а рядом на какой-то колоде сидел старик. Седой, с чуть более темной бородой под попыхивающей трубкой, в длинном плаще и с переметной сумкой через плечо. Настоящий странник. Он встал, опираясь на массивную палку, и сказал: «Я вас давно жду…».

У мужчины была мысль сбить плот. Найти четыре подходящих ствола сосны, собрать их на валках у самой воды, сшить поперечинами, забивая их в вырубленные пазы, а затем рычагами стащить все это сооружение в воду. Возможно, удалось бы справиться с этим делом за день. Изрядно измотавшись, конечно. Особенно беспокоило то, смогут ли они общими усилиями столкнуть плот в воду даже на валках. Конечно, лучше делать это на мелководье, но он не был уверен, что день в ледяной воде обошелся бы без последствий. Да и течение речки не было ровным. Проходя перекаты, становилось ясно, что плот в таких местах не пройдет, и его придется бросить. Тем не менее, мужчина не отказывался совсем от этого варианта и ждал, что речка станет полноводнее.

По берегу идти было тяжело, а в некоторых случаях, когда встречались подболоченные старицы, просто невозможно. Зато на болотах было много клюквы. Когда пройти берегом не удавалось, они перебирались на другую сторону, теряя время в поисках брода.
Погода становилась все более суровой, прояснило, но солнце так и не появилось, хотя угадывалось в стремительно летящих облаках. Поутру на реке были ледяные закраины, и стало очень трудно уходить от костра. Мужчина с тревогой думал о том, что кто-то из них может заболеть. Но единственным их лекарством было движение…

В ту ночь совсем прояснило, и мужчина увидел звезды. Заморозки были крепкими, и они замерзли даже у костра. Развели сильное пламя, грели воду, отогревались. Ушли с рассветом. А ближе к полудню вышли на луг, который тянулся вдоль берега двумя террасами. Лес отступил. Нижняя терраса луга, которая в половодье, вероятно, заливалась водой, поросла невысокой и какой-то аккуратной травой. А на террасе выше стоял дом. С настоящим окном, выходящим на реку, и двухскатной крышей, покрытой дранкой. Невдалеке было два амбара, поднятых над землей. Один из них слегка осел на бок и было видно, что долго он не простоит, но второй был на удивление крепок.

Дом топился по-черному. В углу слева от двери был сложен из увесистых валунов очаг. Каменное полукружье громоздилось над полом самое малое на метр с лишним. Над очагом была укреплена толстая проволока с крюком на конце. А на нем висел котел. Еще были неизменные просторные полати. У окна стол с лавкой. На столе большая закопченная кастрюля, перевернутая вверх дном. Под ней: две проросших картофелины, луковица, треть пачки соли и спички. И было в доме немного крупно наколотых дров. Отогревались весь день: вначале долго прогревали дом, греясь у костра снаружи, потом проветривали дом, не страшась потерять тепло, только потом наслаждались теплом, которое отдавали камни. В этот день мужчине толком не удалось рассмотреть луг, а следовало бы… Утром в кустах у реки он нашел перевернутую вверх дном долбленку и широкое весло под ней…

Долбленка скользила легко, но шли вниз по течению почти весь световой день. На воде было особенно холодно: хотя мужчина энергично отгребал веслом, задерживая его в воду в последние секунды гребка, чтобы выровнять лодку, но руки мерзли, а девушке приходилось еще сложнее. Когда ненадолго причаливали к берегу, она бегала и размахивала руками, быстро теряя дыхание. На костер времени не было…
Но все же лес их отпустил и расступился, обнаружив небольшую деревню домов в двадцать, а на берегу…
…а на берегу стоял обычный стул, а на нем в ожидании сидел старик в длинном плаще и курил трубку…

Гадай теперь, с чего бы этот сон и для чего он мне приснился…

Написать комментарий