«Поле чудес»
Хочу напомнить, что Соцгород и два машиностроительных гиганта рядом с ним составляют единое целое. А это означает (в условиях подростковой жизни) присутствие множества чрезвычайно нужных металлических деталей вокруг тебя. Создается впечатление, что, если тебе позарез понадобился кусок проволоки, жесть или полоска алюминия, то ты просто выходишь на улицу и бродишь, рассматривая все у себя под ногами. Держу пари, что рано или поздно находится то, что надо. Но, если вдруг нужно что-то совсем дефицитное, то приходится обращаться к родителям или… идти на свалку. Надеюсь, вы еще не придумали себе образ заурядной городской свалки с непременными дымами, запахами и т.п. Нет, это свалка металлоотходов промышленного производства. До нее не близко, и поодиночке туда не ходят. Собираемся втроем или вчетвером и долго идем мимо маленьких строительных заводиков, с одной стороны, и железнодорожными путями с другой, пока заводики слева не сменятся добротным заводским забором с колючей проволокой поверху и сторожевыми вышками на «переломах» забора. И вот там, где забор наконец-то уходит влево, располагается это «поле чудес».
Конечно, это, прежде всего, горы ненужного: металлическая стружка, промасленная ветошь, но нужно быть внимательным и настойчивым. Сейчас я думаю – вот бы записать на пленку все звуки такого поиска. Нас четверо, но разговоров нет, только восклицания: «Ух, ты!!!» (восторженно громко), «Ребята, что я нашел!!!» (непременно приглушенным и загадочным голосом), «Идите скорее сюда!!!» (это когда попалось что-то большое, что в одиночку не утащишь, да и непонятно, нужно ли это тебе), «Об-она!!!» (непонятно как рожденное восклицание – годится во всех случаях).
Но, если ты в том возрасте, когда тебе даже к соседнему дому нужно порой отпрашиваться, не то, что на свалку, куда родители все равно не отпустят, то за всем необходимым приходится обращаться к отцу. Например, нужен тебе самокат. Устройство его совсем простое: доска, к которой снизу крепятся два подшипника, рулевая стойка, что крепится к началу доски с небольшим наклоном назад, и перекладина поверх этой стойки, за которую держишься двумя руками. Встаешь на доску правой ногой, а отталкиваешься левой (по крайней мере, я). Движется самокат преимущественно по асфальту с совершенно замечательным дребезжанием.
Здесь три сложных момента: первый — стойка должна быть крепко приколочена к доске. С этим ты справляешься сам, заручившись советами приятелей, молотком и дюжиной гвоздей – получается вкривь – вкось, но здорово. Гораздо сложнее крепление подшипников, пока, наконец, отец, не насмотревшись вдоволь на мое сопение и неумелые попытки крепления, не делает это сам. Но самое сложное – это достать подшипники. Конечно, оба машиностроительных завода, хотя и не производят эти самые шарикоподшипники, но уж располагают ими в своих закромах, это точно. Здесь два пути: либо ты надоедаешь своими регулярными просьбами отцу, либо клянчишь их у своих старших дворовых знакомых, но… тебе, малявке, разъясняют, что подшипники – это Вещь «ты понял?», что их просто так не раздаривают кому попало, что они водятся на свалке, только такого кренделя, как ты, туда не ни за что не пустят… и т.д.
Вообще-то я помню, что самокат был у меня совсем недолго. Отец все пытался меня убедить, что доску нужно ставить на три подшипника, один впереди, два сзади (для устойчивости). Это категорически, горячо и совершенно справедливо было отвергнуто: представьте себе ехидные усмешки твоих приятелей, которые «ходят», естественно, на двух подшипниках.
Итак, вскоре у меня появился велосипед, понятно, что двухколесный, подростковый. Я очень хорошо помню начало освоения велосипеда. Мы с отцом вышли за дом, туда, где асфальт был поровнее. Предполагалось, что для начала отец будет поддерживать меня сзади за седло. Но я взял просто и поехал. Отец бежал сзади, смеялся и кричал, что он ведь еще не успел рассказать мне, как нужно ездить.
В первую половину школьной жизни у меня сложилась какая-то не совсем удачная компания ребят, не только не из класса, но даже не из нашего двора, а из соседнего. По краю рощи было множество сараев, которые в связи с малостью квартирных площадей и отсутствием кладовок довольно долго составляли нужную часть семейного уклада. Там хранились дрова и ненужные вещи, которые рука не поднималась выбросить (вопрос выбрасывания – это отдельная песня!). Сараи были разнообразные по высоте и объему. Сбившиеся тесно друг к другу они составляли небольшой своеобразный городок с узкими извилистыми проходами, порой тупичками. Мы лазили и по крышам, а порой забирались в эти сарайчики, вызывая вполне понятную ярость их собственников. За нами гонялись. Очень хорошо помню здоровенного мужика, который долго гнался за мной по этим сарайным закоулкам. Было и страшно и весело, поскольку я уже понимал, что он заведомо уступает мне в ловкости и стремительности. Опасно было лишь встретить на своем пути его собрата-собственника или неудачно поскользнуться на повороте. Поскользнулся он и долго ругался мне вслед.
Еще я помню, как кто-то из моих тогдашних приятелей шепотом и многозначительно (возможно со слов его родителей) сказал мне: «Дядя Миша вернулся…». Следовало понимать, что дядя Миша был в долгой отлучке не по собственной воле. Он оказался невысоким, несколько смущенно улыбающимся и не слишком разговорчивым. Охотно бывал с нами. Мы к нему буквально липли — он умел делать все. Я помню он подарил нам (для общего пользования) устройство типа перископа: великолепная медная двухколенная конструкция с двумя зеркальцами внутри – и ты мог запросто заглядывать с ее помощью за угол, а тебя, понятное дело, никто не мог обнаружить… Но дядя Миша был с нами недолго, видимо, вновь уехал в дальние края…