Старообрядческое Подмосковье

К истории Рогожского кладбища. Введение

Продолжаем знакомиться с активными противниками старообрядчества.Автор работы «К истории Рогожскаго кладбища» (1882 год) профессор Московской духовной академии по кафедре Истории и обличения русского раскола, известный писатель и публицист, тайный советник Субботин Николай Иванович (13.11.1827-30.05.1905).

Н.Субботин – убежденный сторонник системы вероисповедальных ограничений и один из самых горячих противников распечатания Рогожских алтарей. Символично, что после кончины Николая Ивановича Субботина 17 октября 1905 года состоялось издание царского Манифеста, вводящего гражданские свободы, в частности, свободу совести и свободу вероисповедания, после провозглашения которых старообрядцы получили законное право создавать общины и строить свои храмовые здания, с чем категорически был не согласен профессор Н.И.Субботин. Источник

«О так называемом Рогожском кладбище в настоящее время стали говорить и писать очень много. Поводом к этим толкам и писаниям служит периодически возбуждаемый раскольниками при удобных обстоятельствах, а теперь возбужденный ими и поддерживаемый с особенною настойчивостью вопрос о распечатании алтарей в рогожских часовнях, о снятии с них печатий, наложенных правительством в то время, когда у московских поповцев не осталось ни одного беглаго попа из дозволенных указом 1822 года и в силу этого указа открыто служивших на кладбище, напротив появились недозволенные архиереи и попы австрийскаго или белокриницкаго поставления: алтари Рогожских часовен и были запечатаны, как надобно полагать, в видах пресечения для этих последних возможности явиться здесь на смену прежних беглых попов, отправлять здесь так же открыто, как отправляли те, не одни уже священническия, но даже архиерейския службы, и таким образом сделать Рогожское кладбище центром «старообрядчества, приемлющаго новую австрийскую иерархию», как прежде оно было центром беглопоповства, или, выражаясь пораскольнически, «старообрядства, приемлющаго бегствующих от велико-российской церкви иереев». Возбуждая вопрос о распечатании Рогожских алтарей, сами раскольники в своих прошениях об этом, представляемых высшим правительственным лицам, не скрывают того, что они желают и ищут не просто снятия печатей с этих алтарей, а именно дозволения, или дарования прав белокриницкому священству, австрийским архиереям и попам, отправлять здесь все церковныя службы и особенно служить литургию. Такое дозволение было бы ракносильно признанию со стороны правительства за этими лжеименными архиереями и попами действительных архиерейских и священнических санов. Несомненно, что раскольники в сущности желают именно этого, хотя в своих прошениях с обычным лицемерием заявляют, что «о даровании своему духовенству (?) каких-либо особых прав, или преимуществ (?!) они утруждать правительство не желают и не просят даже (!) о признании за ними (?) духовнаго звания или сана. Если таким образом сами раскольники стараются несколько прикрыть истинную цель своих домогательств пред правительством, то наша «либеральная пресса», охраняющая и лелеющая раскол, разъясняет ее с редким усердием и не менее редкою откровенностию: одне по просьбам и указаниям самих раскольников, другие по собственному либеральному вожделению, все наши газеты, за весьма немногими исключениями, общим хором вопиют теперь о даровании расколу полных религиозных прав, о признании раскольнических архиереев и попов наравне с духовенством не только иностранных религий, но и православным, о дозволении им служить открыто в своих храмах, и проч. и проч., все вместе с этим осыпают бранью и ругательствами тех немногих писателей, которые имеют еще смелость возвысить голос в защиту православия и среди ложных газетных толков о расколе провозглашают о нем горькую и непререкаемую правду, И все эти, почти ежедневно повторяемые нескончаемые толки «либеральных газет» о признании и ограждении законом так называемых религиозных прав раскола явились и являются именно по поводу возбужденнаго раскольниками вопроса о распечатании алтарей в часовнях рогожскаго кладбища.
Но что такое это пресловутое Рогожское кладбище? когда и как оно возникло? когда и как явились на нем те обширныя и богато украшенныя часовни, о которых столько говорят теперь и пишут? имеют ли они, по самому своему происхождению действительные права на покровительство законов, котораго ищут для них раскольники и «либеральные» друзья их? Точная справка об этом с первоначальною историею Рогожскаго кладбища и его часовен, очевидно, имеет особенный интерес и особенную важность в настоящее время, когда вопрос об этих учреждениях, выражаясь по нынешнему, «объострился» и «стоит на очереди». Между тем этого не сделали и не делают доселе не только «либеральные» газетчики, которым, впрочем, нет и дела до истории, но и те сериозные писатели, которые при решении вопросов о Рогожском кладбище желали бы, конечно, опереться на его историю. Эти последние доселе не делали такой справки только за невозможностию ее сделать, ибо первоначальная история этого темнаго учреждения, называемаго Рогожским кладбищем, остается еще покрыта мраком неизвестности; точных и достоверных документальных известий об учреждении кладбища и его часовен совсем почти не имеется. Правда, г. Мельников говорит: «Рогожское кладбище имеет свою историю, богатую любопытными подробностями. Для составления этой истории в петербургских и московских архивах материалов достаточно. Они давно ожидают исследователя, который когда-нибудь в подробной истории рогожцев выведет на свет Божий множество таких фактов, которые изумят незнакомых с ними доселе читателей» (Рус. Вест. т. LXIII, стр. 5). Но г. Мельников, говоря это, разумел только новейшую историю Рогожскаго кладбища, начиная со второй четверти текущего столетия. О первоначальной же его истории сам этот писатель, составивший именно по доступным ему архивным документам самое подробное доселе описание кладбища, нашел возможным сказать весьма немного, а именно вот что: «Во время чумы 1771 года московской поповщине было отведено место (?) за Покровскою заставою, на земле, принадлежавшей деревне Новоалександровке, населенной старообрядцами же. Здесь московские старообрядцы устроили знаменитое Рогожское кладбище… При учреждении кладбища в 1771 году была построена небольшая деревянная часовня. Через пять лет она была заменена обширною каменною во имя Николая Чудотворца. В 1790 году рядом с нею была построена огромная холодная часовня Покрова Пресвятыя Богородицы, едва ли не самая обширная из всех московских церквей за исключением разве соборов» (Там же, стр. 16 и 18). Сообщив эти краткия и, как увидим, не совсем точныя известия о времени учреждения Рогожскаго кладбища и построения первых его часовен, сам же г. Мельников говорит далее, что важнейшие документы, по которым можно было бы излажить историю кладбища, «пропали бесследно». По его словам, «в конторе Рогожскаго кладбища находился архив; но самыя важныя бумаги обыкновенно прытались под деревянною колокольней, устроенною подле часовен. Там была устроена подземная кладовая, где хранились замечательнейшие акты, полотняные церкви, антиминсы и т.п. Самыя важныя бумаги находились в домах конторщиков. Куда девались бумаги, бывшие у конторщиков и в тайной кладовой под колокольней. – неизвестно. Одни говорят, что сгорели во время какого-то пожара на Рогожском кладбище, другие уверяют, что они переданы в руки именитейших членов Рогожской общины, и называют их даже по именам; третьи наконец сказывают, что драгоценныя бумаги находятся у наследников Синицына и Корнеева (двух бывших конторщиков). Как бы то ни было, оне бесследно пропали для исследователей русскаго раскола. А для истории его оне составляют чрезвычайно важный материал» (стр. 35). Справедливо ли все это, сказать трудно; несомненно лишь одно, что первоначальная история Рогожскаго кладбища доселе остается малоизвестною и что поэтому каждый уясняющий ее документ, отысканный в раскольнических, или иных архивах, приобретает особенною ценность, еще более возвышаемую современным положением вопроса о Рогожском кладбище и его часовнях. Два такие новооткрытые документа, приливающие не малый свет на первоначальную историю кладбища и его часовен, мы имеем теперь под руками и желаем познакомить с ними читателей в виду особенной их важности для решения возбужденнаго теперь вопроса о Рогожских алтарях. Это 1) донесение бывшаго главнокомандующего в Москве князя Прозоровскаго императрице Екатерине II-й от 25 октября 1792 года, 2) записка митрополита Новгородскаго и С.-Петербургскаго Гавриила, помеченная 9-м ноября того же 1792 года». *)

А, вы знаете, я вхожу во вкус чтения произведений ярых хулителей и противников старообрядчества. Дело это, как оказалось, очень полезное, поскольку раз за разом убеждаешься, что обвинительных аргументов, показывающих, почему же старообрядцы такие «неправильные», у апологетов господствующей никонианской церкви нет вовсе. В отличии, кстати, от старообрядцев, корни которых, как мы знаем, следует искать у боголюбцев, открыто обвиняющих как церковную, так и гражданскую, власть в корыстолюбии и коррупции. Было это до нововведений патриарха Никона, который ранее, что интересно, сам входил в круг боголюбцев. Лишь позднее к этим обвинениям присоединилось обвинение Никона в нарушении общепринятых норм верования, а сторонников старого чина назвали «раскольниками». Сам этот термин неадекватен, как в принципе неадекватно отношение власти, и церковной, и гражданской, к старообрядцам.
Ну, да ладно, а что у нас в современности и в недавнем прошлом? Вот, например, что Поместный Собор РПЦ 1971 г. решил в отношении клятв на старые русские обряды:

«ДЕЯНИЕ ОСВЯЩЕННОГО ПОМЕСТНОГО СОБОРА РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ОБ ОТМЕНЕ КЛЯТВ НА СТАРЫЕ ОБРЯДЫ И НА ПРИДЕРЖИВАЮЩИХСЯ ИХ

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Собравшийся в Троице-Сергиевой Лавре в Загорске Поместный Собор Русской Православной Церкви счел благовременным подвергнуть соборному рассмотрению решения Поместных Соборов Русской Православной Церкви: Московского 1656 года и Большого Московского 1667 года в части, касающейся наложения ими клятв на старые русские обряды и на употребляющих их.
Как известно, в период первосвятительского служения Святейшего Патриарха Московского Никона (1652 — 1666) Высшей Церковной властью Московского Патриархата были предприняты усилия по установлению единообразия употребляемых в Русской Православной Церкви богослужебных чинов и обрядов с таковыми же, употребляемыми, в греческих Православных Церквах. Это исправление хотя и было предпринято в соответствии с мнением на сей счет большинства архиереев и пастырей Русской Православной Церкви и при поддержке ее Предстоятелями и архиереями четырех Восточных Патриархов, однако встретило серьезную оппозицию в русских церковных кругах.
Создавшееся в Русской Православной Церкви положение было предметом озабоченности Московского Собора 1656 года, который наложил клятву на употребляющих двуперстное крестное знамение, и Большого Московского Собора 1667 года, наложившего клятву на всех, не приемлющих церковные исправления Патриарха Никона, и на расколоучителей, активно выступающих против единства Церкви. На основании определений этих Соборов упорствующие последователи старых обрядов были отсечены от Церкви, и образовался раскол, называемый старообрядческим, который вот уже более трехсот лет продолжает составлять предмет глубокой скорби и озабоченности Русской Православной Церкви.
Необоснованность суждений Соборов 1656 и 1667 гг. о старых обрядах дониконовских времен, как о якобы содержащих еретический смысл, давала повод усматривать в клятвенных запретах и определениях этих Соборов осуждение старых обрядов самих по себе. Между тем из неоднократных разъяснений, сделанных авторитетными иерархами Русской Православной Церкви и ее Святейшим Синодом, вполне очевидно, что подлинная цель соборных прещений Соборов 1656, 1666 и 1667 гг. заключалась в противодействии тем вождям раскола, которые, осуждая исправленные при Патриархе Никоне книги, чины и обряды, проявили свое противление Церкви, порицая содержимые ею обряды и употребляя исключительно обряды старые (см. «Изъяснение» Святейшего Синода от 1886 г.).
Наиболее просвещенные иерархи Русской Православной Церкви, предпринимавшие возможные действия для устранения препятствий к уврачеванию раскола, понимали, что средостение, возникшее в связи с клятвенными определениями Соборов 1656 и 1667 гг., должно быть устранено.
В известном «Увещании Православной Кафолической Церкви», увидевшем свет в 1765 году, говорилось о признании православности старых обрядов и спасительности употребления их.
VI Отдел Предсоборного Присутствия 1906 года вынес постановление — ходатайствовать перед будущим Поместным Собором Русской Православной Церкви об отмене этих клятв.
Об этом же говорило постановление Отдела по единоверию и старообрядчеству Поместного Собора 1917/18 г. В целях уврачевания церковных разделений из-за старых обрядов и наибольшего успокоения совести употребляющих их в ограде Русской Православной Церкви Патриарший Священный Синод под председательством Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Высокопреосвященного Митрополита Нижегородского Сергия 23(10) апреля 1929 года подтвердил православие богослужебных книг, напечатанных при первых пяти Российских патриархах. Старые русские обряды были засвидетельствованы как спасительные. Порицательные выражения о старых обрядах были отвергнуты. Клятвенные запреты Соборов 1656 и 1667 гг. отменены, яко не бывшие.
Мы, составляющие Поместный Собор Русской Православной Церкви, равносильный по своему достоинству и значению Московскому Собору 1656 года и Большому Московскому Собору 1667 года, рассмотрев вопрос о наложенных этими Соборами клятвах с богословской, литургической, канонической и исторической сторон, торжественно определяем во славу Всесвятого Имени Господа нашего Иисуса Христа:
1. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23(10) апреля 1929 года о признании старых русских обрядов спасительными. как и новые обряды, и равночестными им.
2. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23(10) апреля 1929 года об отвержении и вменении, яко не бывших, порицательных выражений, относящихся к старым обрядам и, в особенности, к двуперстию, где бы они ни встречались и кем бы они ни изрекались.
3. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23(10) апреля 1929 года об упразднении клятв Московского Собора 1656 года и Большого Московского Собора 1667 года, наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православноверующих христиан, и считать эти клятвы, яко не бывшие.
Освященный Поместный Собор Русской Православной Церкви любовию объемлет всех свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Святой Церкви, так и именующих себя старообрядцами, но свято исповедующих спасительную православную веру.
Освященный Поместный Собор Русской Православной Церкви свидетельствует, что спасительному значению обрядов не противоречит многообразие их внешнего выражения, которое всегда было присуще древней неразделенной Христовой Церкви и которое не являлось в ней камнем преткновения и источником разделения.
Всесвятая и Живоначальная Троица — Отец, Сын и Святый Дух — да утвердит православное единомыслие употребляющих равноспасительные новые и старые обряды, и да пребывает среди всех нас любовь Христа Господа, Который умер за всех нас, дабы мы примирились с Богом и, примирившись, спаслись (Рим. 5, 8. 10).
Да Приведет Господь расстоящаяся паки воедино, и в любви друг ко другу да исповедуем и славим едиными устами и единым сердцем Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную.
Троице-Сергиева Лавра,
2 июня 1971 года от Рождества Христова».

Источник

Интересно, что в качестве гостей Собора присутствовали представители Староообрядческой Архиепископии Древлеправославных христиан, среди них — Архиепископ Новозыбковский, Московский и всея Руси Павел (Машинин) и пртоиерей Афанасий Калинин (в будущем — в 1996-200 гг. Архиепископ Новозыбковский, Московский и всея Руси Аристарх). Но представителей Московской архиепископии (старообрядцев, приемлющих белокриницкую иерархию) на Соборе не было. Либо они не были приглашены, либо не посчитали нужным присутствовать.

Возможно, я излишне придирчив к позиции РПЦ в отношении старообрядчества, но к 1971 году прошло три столетия преследования старообрядцев. Почему-то мне кажется, что было бы весьма уместным в таком важном документе выразить сожаление по поводу миллионов сторонников старого чина, так или иначе пострадавших в этот период. Но главным было бы, конечно, Покаяние. Посмотрим, что говорит об этом решение Священного Синода РПЦ от 4 июня 1999 года:

«4 июня 1999 г. Священный Синод Русской Православной Церкви принял следующее решение о старообрядчестве:
«… 2. На основании решений Поместных Соборов Русской Православной Церкви 1971-го и 1988 годов о снятии клятв на старые обряды призвать епархиальных архиереев и духовенство Русской Православной Церкви учитывать в практической деятельности на местах своего служения вышеупомянутое общецерковное решение.
3. Осудить имевшие место в истории насильственные методы преодоления раскола, явившиеся результатом вмешательства светских властей в дела Церкви…».

Источник
Ни сожаления, ни покаяния в этом документе нет, но есть осуждение, но с какой интересной формулировкой! Оказывается, вся проблема во вмешательстве светских властей в дела Церкви!
Но, например, свои 12 статей против старообрядцев царевна Софья издала в 1685 году исключительно по настоянию партиарха Иоакима. Через четыре года после узаконения статей Софьи патриарх Иоаким издал указ: «Смотреть накрепко, чтобы раскольники не жили в волостях и в лесах, а где объявятся — самих ссылать, пристанища их разорять, имущество продавать, а деньги присылать в Москву». Источник

Но это опять давнее время нам попалось. А вот о чем ведет речь будущий патриарх, а в ту пору митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Партиархата по вопросам взаимоотношений с Русской Зарубежной Церковью и старообрядчеством в году 2004:

Выдержка из Доклада митрополита Смоленского и Калининграда Кирилла (05.10.2004):
«…Прежде всего, нам необходимо на деле реализовать вышеуказанные мудрые решения. К сожалению, доныне это не достигнуто, из-за чего братья-старообрядцы порой упрекают нас в неискренней декларативности. Нам говорят, например: если оба обряда и, в особенности, оба способа совершения крестного знамения, давно уже признаны вами равночестными, почему же в учебниках закона Божия, которых в последнее время издано множество, мы не находим указания на возможность двух способов перстосложения — хотя бы мелким шрифтом, в примечании? Почему вами не издается богослужебная литература, печатавшаяся при первых пяти русских патриархах, сборники крюкового пения? Почему в ваших духовных школах можно получить лишь крайне скудные сведения об особенностях богослужения по старому обряду? Почему в беседах с вашим духовенством не редкость услышать предвзятое или некомпетентное мнение о причинах нашего разделения, почерпнутое без всякого критического подхода из полемической литературы столетней давности, а подчас приходится встречаться и с хулой на старые обряды? Почему, несмотря на упомянутое определение Священного Синода, по-прежнему переиздаются и предлагаются в приходских лавках книги и брошюры, в которых нетрудно встретить не только необъективный, но подчас и попросту оскорбительный взгляд на старообрядчество? И, надо признать, не особенно убедительно звучит ответ, что, в сущности, до сих пор отсутствует хорошо налаженный механизм контроля над выпускаемой и переиздаваемой на местах церковной литературой. Жалуются и на трудности, которые порой возникают при попытке наладить отношения с местными представителями духовенства Русской Православной Церкви, особенно если возникают имущественные проблемы…».

Источник

У нас нет никаких оснований сомневаться в том, о чем сетует митрополит Кирилл. Все это имело место быть: отношение к старообрядцам, несмотря на решение Собора РПЦ в 1971 году и решение Священного Синода в году 1999, изменилось незначительно. Произошли ли какие-то изменения за последние 8 лет, я не знаю, но сомневаюсь, что произошли. Уж покаяния-то не было точно…

*) Оба документа хранятся в Москов. Главном архиве министерства иностранных дел. За отыскание и сообщение их мы обязаны благодарностию Х.К. Максимову