Дорога через Кадышево

av1.jpg

Это та же самая дорога, что и «Дорога на Щербаково». Попытка написания комментариев к статье Галины привела к появлению отдельной публикации.Когда-то я проезжал этой дорогой на велосипеде и рельеф прочувствовал несравненно сильнее, чем, если бы ехал в автомобиле. После Кадышево справа стояли в то время фанерно-деревянные домики пионерлагеря «Энергетик», давно уже не существующего. Дорога после спуска к развязке с трассой М-7 полого, но неуклонно поднимается вверх. Ни развязки с трассой, ни самой трассы в ту пору не было. Я даже не помню покрытия. Вероятно, это был старый асфальт, настолько плохой, что водители предпочитали сделать круг через Советский район Казани, Дербышки и повернуть на Усады только за платформой Каменка. Поэтому дорога была пустынной, что радовало. Подъем с небольшими ровными участками продолжается несколько километров, пока вы не минуете Каймары.

Каймары – место знаменитое, и, если вы хорошенько попросите Галину, то она непременно расскажет интересную историю барской усадьбы и церкви с колокольней рядом с ней, что стоят и сейчас в полнейшем запустении, расскажет – не сомневайтесь, чего ради в свое время оказался в этой глухомани царь Петр I.
А дорога, преодолев широкую балку, вновь потянется вверх, напоминая о том, что места эти числятся в Высокогорском районе. Высоких гор здесь нет, но холмы внушают уважение. Поэтому, когда вы доберетесь до развилки, от которой главная дорога уходит влево на Дубъязы, а боковая — буквально падающее вниз шоссе — на Чернышевку, вы поймете, что забрались весьма высоко.

Овощеводческий совхоз имени Чернышевского – место для меня памятное, поскольку он был подшефным нашего предприятия в бытность моей работы до 1990 года. И, понятное дело, бывали мы там частенько с оказанием шефской помощи на картофельных полях, но преимущественно по части морковки и капусты. Причем бросали на поля наши десанты обычно в ту пору, когда совхоз, задыхаясь в дефиците времени, уходил с уборкой овощей в глубокую осень. Вот уж когда начинались затяжные и холодные осенние дожди, мы, добираясь сначала на электричке до станции Каменка, затем автобусами (а иногда и своим ходом) до Чернышевки, плюхали по добротной, порой непролазной грязи на поля. Никакая техника на поля уже не проходила, поэтому мы просто гуртовали то, что удалось выудить из земли. Помню разные события.

Однажды в начале ноября выпал снег, хороший такой снег, где-нибудь на половину месячной нормы. Как вы знаете, в России морозы и снега всегда приходят неожиданно. Вот и этот не был исключением. И нас срочно вывезли на поля, разделили на три функционально разные бригады: кто капусту от снега очищал, кто срезал (или срубал) вилки, а кто их в гурты складывал. А на следующий день мороз ударил. Небольшой такой морозец. Кто знает, может быть, укрытая снегом капуста его и перенесла бы (в чем я, правда, сомневаюсь), но очищенная от снега в гуртах она оказалось беззащитной. Зато пару дней спустя почва промерзла, и техника смогла преодолеть распутицу. Поэтому пришли трактора и стащили все наши гурты в ближайший овраг. Ну, и сами посудите, какой иной выход был у совхоза.

Второй памятный мне случай произошел в октябрьские дожди. Не ливни, конечно, а, знаете, когда дождь, вяло моросит с полчаса, потом затихает на ближайшие минут двадцать-сорок и вновь продолжается. И так с недельку-другую. Земля в поле промокает, что отчасти и хорошо, поскольку такого размера моркови, как в тот сезон, я раньше просто не видел. А из мокрой земли, скажу я вам, она гораздо легче выдергивается. И такая она сочная и вкусная, что не съесть ее просто странно. Одна беда – морковка грязная, и помыть ее можно только в речке Казанке, что не так уж и далеко, буквально по краю морковного поля и протекает.
Вот и пошли несколько женщин из наших мыть морковку. Народу-то много, человек двести приехало, за всеми не углядишь. А чтобы вы заранее не мучались представлениями о песчаных речных плесах, скажу вам сразу: Казанка – речка сугубо глинистая и с крутыми берегами. Поэтому, когда женщины со своими авоськами морковными естественным образом вместо мытья в воду съехали и по плечи не по своей воле углубились, никто и не заметил.
Самостоятельно вылезти они уже не могли, и кричать стали. Но на обычные крики типа «Эй, люди!!» народ так уж запросто и не поведется. Да могли и просто не услышать. И пока человек на истошную, привычную уху сельского жителя лексику не перейдет, никто и не откликнется. Женщинам куда деваться, они от отчаяния глубокого не только на эту лексику перешли, но и покрыли всех, кто с ними вместе не купался, образными народными выражениями. Тут народ остальной опомнился и кинулся своих из беды выручать, посему,  получив в свой адрес очередную затейливую порцию обвинений, вытащили, напоили, отправили бегом в деревню, чтобы там как-то отогреться…

Но тут другой аспект моего рассказа возникает. Если кто-то думает, что нормальные российские люди в поля в холод и дождь без бутылки водки отправляется, то это просто несерьезно. Так что, если кого-то необходимо отпаивать по причине октябрьского неурочного купания, то всегда найдется чем. Вот, к слову, в конце поля и через Казанку Усадский спиртзавод находится. Однако, не думайте, что там по вашей просьбе в разлив что-либо тут же и отпустят…

И вспомнил я иное время, когда в расцвет нашей плановой экономики, ориентированной на дефицит, водка также в разряд труднодоступных товаров попала. Между прочим, ничего смешного в этом нет. Я хорошо помню, как мы с Петром стояли в огромной очереди за водкой. Выдавали ограниченно, а нам деваться было некуда – поминки предстояли. И бумаги наши были оформлены правильно. Но все же сомнение закрадывалось вот какого рода – а выпустят? Конечно, когда мы с ящиком выходили, глухой ропот нас встретил, пришлось громко объяснять, что, дескать, вот такой печальный случай. И люди понимали.

В какой-то момент стали талоны на водку выдавать. Талоны получать было не всегда просто. Помню как-то в темное время суток и в темном дворе (а дворы все были в ту пору темными в темное время суток) меня, только что получившего талоны, нагнали и окружили трое мужиков. Я их еще в магазине приметил, когда они просили талоны им продать. Но талоны отдавать нежелательно, поскольку водка второй (а может быть и первой) валютой была. Настроены мужики были решительно и вновь потребовали один талон продать. Почувствовали тонкость: «продать»? Это тебе не «кошелек или жизнь»? Но неприятно. Я прикинул ситуацию: дома жена с ребенком, а муж и отец им важней талонов, умножил все это на природное отсутствие во мне злости, что всегда было негативным, когда наступал момент руками размахивать… и талон продал.

Но с моим приятелем, вот какой случай вышел. Шел он как-то темным двором, а из темноты на него фигура надвинулась, и хриплый голос предложил книжку у него купить. Приятель, к юмору склонный, решил пошутить, чтобы разрядить обстановку и спросил, не библиотечная ли она. Но потому, как молчание сгустилось, понял, что шутка не прошла, и стал выяснять, почем книжка-то идет. Но неудачной шуткой своей ситуацию усугубил, так как бутылочные спонсорские вклады были двух видов: три рубля и пять рублей (просто именно такого номинала банкноты в ходу были). Если бы по скромному запрашивали, то, конечно, три рубля. Расклад такой: два рубля 73 копейки бутылка и плавленый сыр «Дружба» за 14 копеек. Две «Дружбы», как вы понимаете, в сумму не вписывались, поэтому там еще на краюшку черного оставалось, а на сдачу тройку конфет (чтобы на всех хватило). Но продавец книжки шуткой был уже заведен, поэтому он вот так примерно отреагировал: «Ты чё, сам не знаешь? Пятерка. ОНА же 3,62 нынче в магазине стоит!» (это не про книгу). В общем, купил приятель мой книгу, домой приносит, смотрят с женой, а это… «Нерв» Владимира Высоцкого! Разве ж ее можно было просто так найти в те годы! Дальше почти как у Пушкина: «Ах, дурачина ты, простофиля! Вот тебе еще пятерка: беги ищи, злодея, может у него что-то еще найдется!».

Да вовсе я не про алкогольные затеи, а про время тогдашнее…

А я сам, помню, свернул тогда с дороги то ли перед Каймарами, то ли после. Поехал какими-то незнакомыми дорогами на запад, стараясь, тем не менее, забирать по возможности к югу, но, видимо, сделал приличный крюк, объехал каким-то образом оба святых источника, один вблизи Семиозерной Богородичной пустыни, а другой километров на пять севернее, где «Анискины грядки» расположены, до которых мы пока еще не добрались с Галиной. Выехал на огромный крутой и поросший лесом откос, с которого видны были далекие дымы Казани. С трудом спустил велосипед по извилистой тропинке, и в видимости Семиозерки стал знакомыми дорогами в город возвращаться…

Написать комментарий