Хиж-гора – Порженское. Старые дневники.
Галина: «… В одном из домов мы оставили свои рюкзаки и отправились на Хиж-гору. Сначала шли по дороге. По мере того, как поднимались все выше и выше по склону горы, за спиной у нас появлялись новые детали пейзажа. Изрезанные берега озер, деревенька на склоне, густой чистый лес.
Но вот пришлось сойти с дороги. Дальше карабкались вверх по крутому склону горы, продираясь сквозь высокую траву, крапиву, останавливались отдышаться около мокрых сосен…
Часовня оказалась старой, полуразрушенной. Обвалившиеся кое-где стены, провалившееся крыльцо. Все непрочно, шатко. В алтарной части у стены стоят доски инконостаса позднего письма. Видимо, какой-то местный богомаз оставил на них следы своего неумелого вдохновения, которому отдавал не многие свободные от обычной крестьянской работы часы.
Рядом с часовней была и вышка, на которую мы попытались забраться. Она оказалась очень ветхой…».
Я: «…Вышли к старой, разбитой деревянной церквушке с главками, по-простому покрытыми жестью. Зияющий пролом двери, труха, поломанные, словно обкусанные бревна на том месте, где должно было быть крыльцо. Ребра пола, огромные доски икон, запыленные, с облупленной краской – жалкие остатки древней церкви, горделиво стоявшей на вершине высокого холма.
С вышки триангулятора, что рядом с церковью, далеко к югу, там, где тучи осели на землю, еще видна гладь Лекшмоозера, откуда мы вчера пришли.
Ветер на второй площадке вышки усиливается еще более, яростно шуршит штормовкой, поэтому, чтобы отснять панораму на камеру, я плотно вклиниваюсь между бревнами стояков. Затем со Стасом начинаем спускаться по шаткой несерьезной лестнице, прикидывая, куда будем падать, если она обрушится…
Обратно идем по тропинке меж почерневших мрачных крестов…
Окидываем последним взглядом озера, прощаемся с немногочисленным населением двух жилых домов… Раньше в Маселге было до полусотни больших добротно поставленных домов, но сейчас оставшиеся из них покосились, обветшали и заброшены.
…Дорога на Порженское много хуже вчерашней. Собственно, это уже не дорога, а преимущественно тропа по месту, где была дорога, и еще сохранились следы колеи. Глинистая почва задерживает воду, образуя небольшие, но многочисленные лужи…
…К нашей радости упорный ветер постепенно разогнал тучи, и мокрые кусты засверкали. До промежуточного пункта, деревни Домино, шли быстро и относительно недолго. Очередное озеро встретило нас ярким безоблачным небом, свежим ветром и высокой какой-то светло-веселой травой. Было приятно пройтись в такой траве (на Севере зачастую ходят не по траве, а в траве). Причем Галка, как самая маленькая из всех, частенько пропадал в ней с головой, и по такому поводу издавала жалобный писк.
Думино лежало прямо против нас, на той стороне озера. Вместе с тропой нам предстояло обогнуть озеро слева и подняться на холм, увенчанный пышной грудой огромных елей. За ними стояло, а скорее – лежало в своей дряхлости пять-шесть домов. В одном, кажется, жили.
Упорный сильный северный ветер надул грозно шуршащую тучу. И, хотя мы поспешили укрыться в ближайшем из домов, гроза так и не собралась, а тучи, поворчав, умчались. В деревне задерживаться не стали. Только на обед. И ушли дальше, к Порженскому…
Дорога становилась все хуже и хуже, пока не достигла своего апогея в этом направлении.
Мы остановились на привал на старом полуразвалившемся мосту. Хмурый лес был полностью в болотной жиже. Кроваво-красное солнце, застряло в елях на закате. Вокруг сплошная сырость, замшелая и скользкая.
И единственная ниточка, казалось, соединяла нас внешним миром – это разбитая и затопленная дорога…
В Порженское вошли, когда совсем завечерело…
Архангельская область. Июль-август 1971