Архив Балзетова из деревни Елизарово
Настоящая статья сформирована по материалам доклада «К проблеме гуслицкого миропонимания» Е.А. Агеевой, научного сотрудника МГУ им. М.В. Ломоносова, декана исторического факультета Университета Российской академии образования.Материал доклада представлен только теми его фрагментами, которые так или иначе рассказывают нам о содержании найденного в деревне Елизарово архива иконописца Семена Федотовича Балзетова. В отдельных случаях мы дополняем данные фрагменты своими комментариями. Как всегда цитируемый материал дается на зеленом фоне.
«…Весьма характерной представляется в связи с этим судьба и деятельность уже упоминаемой семьи старообрядцев, общественных деятелей и иконописцев Балзетовых, архив которых стал доступен благодаря вдове Ефима Семёновича Балзетова — Надежде Ивановне (1904 г.р.). В её старинном, не перестроенном доме, на чердаке долгие годы пролежало собрание разных документов её свёкра Семёна Федотовича и мужа Ефима Федотовича, ставшее уникальной находкой для археографов МГУ, поскольку такие крестьянские, посвященные иконописанию, письменные свидетельства крайне редки, и, как правило, уничтожались владельцами и их потомками, поскольку в советские годы даже воспоминания об иконописном промысле были опасны.
Старожилы рассказывали, что такие архивы собирались во многих домах, но их давным-давно сожгли и за ненадобностью и более всего из-за страха преследования. Важность и исключительность сохранения подобных архивов очевидны. Анализ документов архива послужит убедительным источником для понимания гуслицкого миропонимания.
Жили Балзетовы в с. Елизарове в Запонорской волости или Запонорье — части Гуслицы в широком понимании Богородского уезда…
…Известно, что местные селения славились своим предпринимательством. Елизаровские жители вносили также свой вклад в эти занятия. Так Елизарово по статистическим сведениям на 1882 г. (судя по документам архива, С.Ф. Балзетов около десяти лет спустя стал старостой этого села) входило в число семи селений Запонорской волости, где развивался иконописный промысел, возникший в 1730-х гг. Первыми иконописцами считались крестьяне деревни Анциферово — Филипп Евгеев (обучался в Новгороде) и Алексей Афанасьев (учился в Москве)…
…Архив Балзетовых — это 1415 листов, предварительно распределенных в 20 папок [Сборник статистических сведений по Московской губернии. Промыслы Московской губернии. Т. VII. Вып. 1. М., 1881. С. 301-302.]. Листы весьма ветхие, хрупкие, потемневшие. Хронологические рамки документов, судя по проставленным датам — 1841- 30.01.1917 г…
…Судя по Условиям (Д. 4, л. 1) 1-го мая 1876 г. [отец — Е.А.] (имя его в условиях не указывается) отдал своего сына Семена Федотова крестьянину деревни Горы Мартинияну Тарасову «изучить иконному писанию вполне как долишнова так и лицам, чтобы вполне что смогут ценою за выучку тридцать рублей серебром. Деньги надо было вносить в 3 срока по десять руб.: первый взнос «к Воздвиженью сего года», второй — «к Пасхи сего года» и «еще 1877 года к Воздвиженью 10 руб.» вносить и подписуюсь Мартиниян Тарасов Каспаров». Подписи как таковой нет, все написано одной рукой.
Можно предположить, что было Семену в ту пору около 15 лет. Десять лет спустя семью постигло какое-то несчастье, подробности которого не ясны из архива, но о нем свидетельствует письмо, написанное в 1886 г. февраля 15-го дня «любезному моему сыночьку Семену Федотову от родителя вашего Федота Карпова» и отправленное из Московского арестанского отделения».
Фамилия у отца Семена Федотова уже была – Балзетов Федот Карпов – это точно. А Семену Федотову в 1876 году было 12 лет, если верить переписи старообрядцев по деревне Елизарово 1901 года, в которой он записан в возрасте 37 лет. Что стряслось в семье Балзетовых и в связи с чем появилось письмо «сыночьку Семену Федотову» из Московского арестантского отделения от 1886 года февраля 15 дня, неясно: в списках осужденных по деревне Елизарово (довольно большому, надо сказать, списку!) с охватом периода от 1871 до 1916 года Федота Карпова нет.
На ряде сайтов в интернете среди старообрядческих иконописцев упоминается Тарасов Сидор (например, вот здесь):
«ТАРАСОВ Сидор. Иконописец. Из крестьян Богородского у. Московской губ., старообрядец. В 1-й пол. XIX в. жил и работал в Екатеринбурге. В 1851 г. екатеринбургская полиция отмечала, что Сидор Тарасов «выбыл в место его жительства». (Уральская икона, с. 323)».
При этом «Тарасов» рассматривается как фамилия. Это не совсем верно, так как, очевидно, речь идет об иконописце из деревни Гора Комарове Сидоре Тарасове. Вот как записана семья Комаровых в Ревизской сказке 1858 года апреля 21 дня Московской губернии Богородскаго уезда деревни Горы: «10. Марка Михайлов Комаров 62 – 69, Марки сын Алексей 35 – 42, Марки брат Тарас Михайлов 49 умер в 1856 году, Тараса сын Сидор 27, Сидора сын Захар 0,5 оба в неизвестной отлучке с 857 года, Тараса сыновья Максим 16 мес. отдан в рекруты с 1854 года, Мартьян 13 – 20…» (выписка двора дана в сокращении).
Таким образом, в прочтении вот этого оборота, очевидно, допущена ошибка: «…подписуюсь Мартиниян Тарасов Каспаров», фамилию здесь явно следует читать как «Комаров».
«…На этом же месте содержится еще одно послание Федота Карпова, обращенное «к любезному зятю Кузьме Яковлевичу и равнолюбимой дочьки Екатерине Федотьевне». Наряду с пожеланиями от бога доброго здравия и всего хорошего содержится настоятельная просьба «непременно прислать расписку урядника Тирехина». С просьбой писать приводится тот же адрес.( № 2, лл.14-15)…».
К сожалению, я не смог определить, где кто такой – зять Кузьма Яковлевич и где он проживал, по-видимому, вместе с «равнолюбимой дочькой» Екатериной Федотьевной. Могу лишь сообщить, что в следующих селениях: Елизарово, Ляхово, Гора, Куровская, Костино, Яковлевская, Анциферово в 1901 году такой пары нет. Кузьма Яковлевич – это, возможно, Ширин Кузьма Яковлевич 1854 года рождения из Елизарово, про которого только и известно, что был осужден в 1892 году, а также то, что эта семья Шириных в переписи старообрядцев 1901 года записана как соседская по отношению к Балзетовым. И Кузьма Яковлев в возрасте 51 года в ней также есть вместе с дочерью Агафьей 20 лет. Лишь жена у него не записана – возможно, ее уже нет в живых.
«…В дальнейшем среди бумаг архива нет никакого продолжения этой истории 1886 г. В архиве сохранилось также краткое письмецо от 7 ноября (год не указан) обращенное к «любезнейшему зятя Семену Федотовичу», из которого мы не только узнаем имя его супруги — Дарьи Анисимовны, но и всей ее родни — родителей Анисима Карповича, ее брата Ивана Анисимовича и его жены Гожени (? — не разборчиво — Е.А.) Андреевны и их наследницы — дочери Опаши (так! — Е.А.) Ивановны.
В письме вместе с традиционными поклонами и пожеланиями здравия и добра сообщаются разные новости — о том, что Тит Яковлевич был в призыве ноября 7 дня «принят слдужить царю Антон еще призывался Евдоким Левонтив не принит слава Богу у нас хлеб 1 руб. 80 к. снегу нету очень холодно более писать не предвидим ничево». Заключает послание трогательная приписка «любезного братца» Ивана Анисимовича «любезнейшему моему зятю Семену Федотовичу ниско ниско кланяюсь очень скучно мне безвас сходить стало проводить время некуда посмотрел бы вашу личность заочно целую тебя Семен Федотович не смогу дождаться вашего приезду попем и погуляем безвас наш праздник все гости гостят… авас…»(№ 2,л.9)…»
«…Папка 15 также отражает деятельность Балзетова на посту старосты и насчитывает 124 места разных документов: 2 листа оброчных реестров, окладные листы 1890-х гг.; списки недоимков за 1887, 1893, 1895 и 1897 гг.; квитанции удельного ведомства за 1897-98 гг.; расчетные листы деревни Елизарово по оброчным платежам за 1891-92 гг.; сведения о состоянии хлебного запаса на 1896 г.
Но как бы много времени и сил не занимали общественные труды, все же главным делом жизни С.Ф. Балзетова было писание и распространение икон, и шире — снабжение единоверцев всем необходимым для поддержания традиций старой веры, о чем, например, убедительно свидетельствует следующее послание: «Киев. Премногому Доброжелателю Семену Федотовичу от Феодора Диакона, заочное пожелав вам всех благ душевных и телесных, и всякого благополучия навсегда и присем кланиюся в чем, Семен Федот[ович]. Уведомляю я вас насчет ваших медных икон вышлю с их вам, потому что работа слиповата, аквитанцию вышлю вам на сайкиное имение кому прикажете. А насчет книг какия я вас просил лично вышли мне, и еще прошу вышли ева<н>г<е>лие четвертное старое с выходом если есть и вложь простых лестовок десятка три и Вы говорили у вас есть отдельны каноны Кресту и Богородицы, николе и еще какие, а псалмы и каноны за упокой у мине есть. Еще вышли малой устав какой я увас взял за 1 руб. 75 коп. За сим повторяю вас просить Семен Федот[ович] какия я у вас просил псалтырь и часовники и каноники и Евангелия [Без даты — Е.А.] (№ 8, л. 58).
В послании к «вселюбезнейшему приятилю Семен Федотовичу» «супругов Изота Ивановича и Устинья Антоновны» также речь идет о получении икон от Балзетова, их распределении между заказчиками, расчетам и новым заказам [Без даты — Е.А.] (№ 8, л. 59).
Очевидно, Балзетов был достаточно известным и надежным мастером, который мог быстро, хорошо и без каких-либо осложнений выполнить даже весьма ответственный заказ: «Павловский Посад 19 января 1903 г. Милостивый государь! Семен Федотович. Пополучении сего прошу написать поскорей икону 6/у (с половиной — Е.А.) вершков следующую. Крест с предстоящими внизу — [? — Е.А.] вде Богородицы Нерыдай мене мати и Умягчение злех сердец на полях мучен[ика] Трифона и пророка Наума делать кипарисового. Напиши получши это в Москву. Остаюсь с почтением Косма Ширин» (№ 19, л. 18)…»
Было бы интересно понять, кто это «Косма Ширин»? Скорее всего, это проживавший в Павловском Посаде Ширин Кузьма Григорьевич (22.06.1861-1919) – председатель Свято-Дмитровской старообрядческой общины при храме на Рождественской улице Павловского Посада, делегат от Богородского уезда на 7 всероссийском съезде старообрядцев в Нижнем Новгороде в августе 1906 года.
«…Очевидно, это собрание образцов не только С.Ф. Балзетова, целой мастерской, видимо, существовавшей с 30-40-х годов XIX в. до начала XX в. О чем свидетельствуют записи на прорисях: «1842 года генваря 6 числа» (№ 7, л. 1 — образы русских святых); «1842 года генваря 7 числа» — образ Чудо св.Георгия о змии — сообщено также: «Сей рисунок Федула Филипова Желтякова иконописца Ивана Филипова [и другим почерком] Московской губернии Богородского уезда Запонорской волости»; или «сей рисунок выменил у вани июня 4 дня 1903 г., а проминял ему скорбящу 5 вершком». «19 февраля 1907 г. Семена Федотова Балзетова» — образ «О тебе радуется» (№ 9, л. 77)…»
«…Наряду с упоминаемыми выше именами на прорисях икон находим и другие: «Василья Григорьева Грибенщикова» (на образе Богородицы — № 9, л. 108). «Рисунок Ивана Королева», «сей рисунок икнописца Ивана Королева» — это штамп, который ставится на отдельных рисунках. Наряду с надписью (№ 9, л. 199 — образ Николы), есть надпись «Сей рисунок Ивана Королева» и на листе с «Чудом Георгия со змием» (№ 9, л. 195), образцом; этот — сюжет один из наиболее популярных в этом собрании, поэтому наряду с анонимным рисунком (№ 9, л. 213) есть листы со следующими надписями: «Семена Федотова прозвищем Балзетова» (№ 9, л. 218), или «Сей рисунок Ивана Иродионова Князева» (№ 9, л. 216)…»
«…В собрании мы также находим имена Дмитрия Андреева (№ 6, л. 6), Ивана Москалева (№ 8, л. 86), Дмитрия Ерензова (№ 8, л. 66), Григория Сергеева Лукина (№ 9, л. 137), Михаила Бубнова — надпись № 8, л. 19 — прорись образа Богородицы «Всех скорбящих радость» и штампы о принадлежности рисунка Бубнову (№ 8, л. 38).
Иван Князев расписался и на листе 43 № 8.
Упоминаемый выше иконописец Иван Королев оставил свой автограф и на великолепном образце с сюжетом Снятие с креста и положение во гроб: «Сей рисунок Ивана Иванова Королева Снятие с креста и Положение во гроб. Месяц[а] февраля 1844 20 числа. Сей рис[унок] Ивана Королева» (№ 20, л. 204)*. Самому С.Ф. Балзетову принадлежит целый ряд образцов, например, № 8, л. 18, 47, 85, или «Страсти ?? 12 мест» л. 128-139, № 20; или л. 75 № 9 образ Спасителя карандашом с датой 1892 г., образ св. Кирика и Улиты с житием в трех клетках 7413 года октября 28 дня л. 1об. № 20; попадаются и образцы с подписью Ефима Семеновича Балзетова, например, л. 124 № 9, иногда выполненные на школьных прописях, л. 11-12 с пометой «Яфима Балзетова»…»
«…Ряд прорисей выполнен на рекламных списках, которые могут служить важным источником для изучения деловых и художественных связей сельских иконописцев — например, реклама мастерской на Девичьем поле П.А.Суханова — «сусальное червоное золото, серебро» (№ 8, л. 18); или Торгового дома и фабрики Иевлева и Л. Виноградова на Пречистенском бульваре и Третьяковском проезде на Никольской улице. Также в архиве хранится прейскурант на 12 марта 1911 г. на эмалевые краски № 16 Промышленного и торгового товарищества Братьев А. и Н. Мамонтовых в Москве, где указывается также «Всегда имеются в большом выборе иконы по чеканному золоту на кипарисе и на липе…» (№ 12, л. 75), а также реклама «Склада икон и киот Д.Ф. Туранова — в Москве, Таганка, Семеновская улица, дом шустова. На рекламном листке другого дела П.А.Суханова — Склада натурального деревянного масла, где находилось «все для художника: лаки, краски, кисти, олифы» мы находим рукописные расчеты и пометы, с упоминанием Мстеры Владимирской губ. и имен мастеров Егора М.Киселева и Николая Ивановича Чирикова, что свидетельствует о связях гуслицкой мастерской с известным иконописным центром того времени (№ 12, л. 1).
Да, что и говорить – замечательный по описанию этот архив Балзетовых. Смею думать, что в Подмосковье не перевелись еще дома, где хранятся семейные архивы. По крайней мере, когда мы в первый свой приезд в Павловский Посад поднялись на чердак огромного дома Башашиных, то я просто ахнул: мои надежды, что вот как заберемся мы туда, то что-то интересное (например, какой-либо альбом с фотографиями) непременно отыщется, оказались просто мечтаниями. Конечно, ничего мы там не обнаружили, но не потому, что ничего не было. Просто что-либо обнаружить в огромном собрании старых вещей было просто немыслимо. Мало того, никто в доме и представить не мог, что там хранится и как давно. И я думаю, что никакое это не исключение, а достаточно частый случай для старых домов.
Вместе с этой мыслью пришла и другая, смутная и грустная: лежат подобные архивы в каких-то старых домах, а самим хозяевам этих домов они как-то без надобности. В большинстве случаев нет к ним интереса, как зачастую нет интереса и к своим предкам: какая разница – кто они, чем занимались? Но тем более дороги те, кому и интересно, и не все равно…