От Кавры до Кулоса

Причаливаем на минуту, выясняем о поселке, о магазине и плывем дальше. Вновь появляются плесы, а к ним добавляется сильный встречный ветер. Пробиваемся с трудом. Ребята, особенно Гера с Наташей, отстали. Вот пошли плетни, отдельные дома, а когда река повернула вправо, открылся весь поселок. Он тянется по левому берегу реки довольно далеко. Пополам его делит впадающая в Покшеньгу небольшая речка. Здесь дома немного отходят от реки. Вылезаем на берег. Через некоторое время подплывают Володя с Любой, а затем и Герман с Наташей. Дежурные остаются, а остальные направляются в поселок.

Поселок сплавной. Чуть выше по реке мы проплывали лесопункт. Летом и осенью там идет заготовка бревен. Сверху, из леса, подвозят к берегу поваленные деревья, здесь обрубают сучья и складируют бревна штабелями у воды. Слои кладут крест накрест. Постепенно у кромки воды вырастает аккуратная стена леса – как диковинная постройка. Так бревна будут ждать весны и паводка. Как только пройдет ледоход по Покшеньге, начнется молевой сплав. Для этого поперек реки протянут стальной трос. На левом берегу сарай, там размещается лебедка. Второй конец троса закрепляют к одному из штабелей бревен. Остается привести в движение лебедку, гора леса вздрогнет, и бесформенной массой будет оседать в воду. Вода живо подхватит их, и длинные мокрые стволы среди пены, поднятой их падением, потянутся вниз. Вода в паводок накроет многочисленные пороги ниже Кавры и лес беспрепятственно выйдет в Пинегу.
Все это просто только в теории. Стоит неправильно закрепить свободный конец троса, бревна могут утащить с собой и сарай с лебедкой. А что такое заломы в несколько километров даже на заметно более мощной реки, чем Покшеньга, мы видели в прошлом году на Онеге.

По материалам сайта: в 1990-ые годы река Пинега была, судя по всему, наиболее мощной артерией лесосплава в бассейне Северной Двины. Сплав по ней на расстоянии порядка 660 км осуществлялся молевым способом. По притокам р. Пинеги лесосплав был порядка 385 тыс. куб. метров древесины в год, в том числе по притокам Пинеги: Илеше – 80, Юле – 42, Ежуге – 76, Покшеньге – 187 тыс. куб. метров древесины.

По этой же большой воде в Кавру приходит баржа с продуктами. Она оставляет груз и вновь уходит до следующей весны.
Первым делом мы отыскали магазин и почту. В магазине был выходной день, и мы отправились к продавщице домой. Женщина жила далеко, на самом краю поселка, но с готовностью открыла нам магазин. Закупили много, в том числе китайскую тушенку «Великая стена», водку и шоколад. Интересно, что при закупках наших присутствовал какой-то мужичок, достаточно живо реагировавший на то, что мы заказывали. Особенно одобрительно он отнесся к покупке шоколада. На это у него нашелся не только возглас одобрения, но замечательный жест, то ли типа «No pasaran!», то ли «Наши люди!».
Потом начались многочисленные разговоры с местными о том, как попасть на озеро Кулос, расположенное близко от водораздела Покшеньги и Пукшеньги. Сошлись на одном: в поселке есть автобус, который возит людей на лесопункт, скоро он должен подойти, а там можно договориться с водителем, чтобы он подбросил нас до озера, благо говорят, в том направлении проложена хорошая лежневка.

Подошел автобус. Водитель на нашу просьбу спокойно ответил, что подвезет, как будто для него было самым обычным делом отправляться в 6 часов вечера куда-то в тайгу за 25 километров, а это значит, что вернется он домой уже ночью. Вместе с Николаем (так звали водителя) собралась ехать и его жена. Это объяснялось в основном тем, что Николай был слегка навеселе. Их дочка, маленькая хрупкая девчушка, тихо стояла в стороне, молча и укоризненно глядя на уезжающих родителей, пока из глаз ее градом не полились слезы. Этого Николай вынести не мог, и девочка уселась на переднее сидение, покраснев от радости. Но мы все еще не уезжали. Николай ненадолго ушел и вернулся с бензопилой. Молодой мужчина, недавно помогавший донести наши рюкзаки до автобуса, прослышал, что у нас сломан топор, и с готовностью подарил нам свой, с длинным топорищем и невероятно острый.
И вновь задержка. Это Галина, увидев у одной из проходивших женщин плетеную из бересты корзину, вслух выразила свое восхищение. Жена Николая вышла из автобуса и вскоре вернулась с небольшой корзинкой для Галины. Нам стало неудобно, словно мы злоупотребляем гостеприимством и добротой этих людей.
Выехали, когда солнце уже коснулось леса. Хорошая укатанная дорога километров пять шла вдоль реки, пока не вывела ко второму лесосплавному пункту. Здесь она свернула влево, и начался небольшой подъем. Повыше было очень сухо, лес мелкий – после какого-то давнего пожара. Слева внизу мелькнуло озеро Черное. Сюда рыбаки из Кавры и Сылоги проходят по узкой заросшей протоке, подняв моторы и отталкиваясь шестами от дна…

В этом месте началась лежневка, проложенная ранее на лесоразработки, в те времена, когда она действительно была «хорошей». Поскольку местами дорога проходит через болота, то вымощена бревнами. Лежневка делается в два слоя. В нижнем слое бревна кладутся поперек дороги, в верхнем – вдоль. Верхние бревна, стесанные на треть, уложены двумя полосами на ширине колес по два-три бревна. Несмотря на то, что лежневка деревянная, служит она долго. Эта лежневка, хотя и была заметно новее «государевой дороги» времен Петра I, но, судя по всему, давно уже не эксплуатировалась. Несколько раз нам пришлось останавливаться в местах, где лежневка особенно сильно пострадала. Николай уходил вперед, прикидывал, осматривался, затем мы поправляли вырванные бревна, что лежаки поперек или вообще за пределами лежневки.
Наконец, автобус остановился. Слева в лесу, пока невидимое нам, лежало озеро Кулос. Сразу от дороги начиналось болото. Николай с Володей ушли вперед поискать тропу. Мы остались среди чахлого ельника с глубоким влажным мхом. До избы надо было пройти некоторое расстояние вдоль берега, пока мы не вышли на высокое и сухое место. По всей видимости, оно было одно из немногих на озере (как позднее выяснилось, одно из двух).

Изба была новенькая и такая большая, что на полу могли улечься человек двадцать, нам же вполне хватало мест на широких лавках, которые опоясывали практически все внутреннее пространство избы. Рядом с кострищем неподалеку от избы возвышалась целая поленица дров, так что «Дружба» не понадобилась.
Мы быстро состряпали ужин и накрыли на наш взгляд вполне достойный стол рядом с домом. Появилась белая головка (и не одна), появилась фляжка с ромом, зажглись свечи, поскольку к озеру мы подъехали практически в сумерках.
Шел неспешный и задушевный разговор, о рыбе, об озерах и просто за жизнь.
Но наступил момент, когда Николай с женой стали собираться обратно. Дочка их давно уснула, Николай взял ее на руки. Мы с Германом пошли их провожать – несли по очереди «Дружбу». Не торопясь, дошли до автобуса. Николай в кабине обнаружил бутылку красного. Мы пытались его отговорить, беспокоясь за дорогу, но жена его оставалась спокойной. Выпили. Потом общими усилиями определили направление его движения назад. Какое-то время шли мы с Германом за автобусом, контролируя движение и несколько беспокоясь, как Николай пройдет трудные места на лежневки. Наконец, еще раз помахали им вслед и повернули обратно.
Ноги, надо признаться, чувствовались слабо и поражали своей автономностью. Но мы бодро шагали в темноте, в совершенно незнакомом месте, по глухой тайге… и горланили песни. Так добрались до дома, еще немного посидели, была эйфория от того, что все складывается замечательно, что вот он — Кулос, позади (уже позади, так стремительно!) Покшеньга, впереди путь на Шайские озера и выход на Пукшеньгу. На следующий день была, естественно, дневка. Кипятили в котлах воду и мылись в озере. Потом мы с Галкой пошли собирать ягоды, которых на болоте было в изобилии, особенно брусники. Стояла жара. Комары исчезли еще несколько дней назад по случаю ночных заморозков. Так что по болоту можно было ходить практически раздетым. Мох пружинил под ногами, лежать на нем, собирая вокруг себя ягоду, было исключительно приятно.
После обеда поплыли с Галиной на рыбалку к ближайшим зарослям тростника. Но ветер, слабый утром, усилился, поднял волну, которая вскоре стала захлестывать лодку. Пришлось вернуться. Ребята в это время рыбачили с берега и с плота. Клевало бесперебойно, и они то и дело вытаскивали крупных окуней.
Но, когда солнце стало садиться за озером, как ветер, так и клев неожиданно прекратились. Вечер был очень тихий. Стебли тростника на зеркале озера казались строгим японским рисунком. Взошла круглая белая луна и осветила все призрачным светом.

Архангельская обл., август 1972 г.

Написать комментарий