Югна-озеро Подизбное

Отгремел за поворотом поезд, и мы остались среди тишины, особенно отчетливой после нескольких дней, до краев наполненных перестуком колес, гудками теплоходов, разговорами незнакомых людей.

Первые минуты в этом незнакомом месте особенно четко дают почувствовать сосны, ясное небо над головой, крики птиц, все то, что надолго стало нашим временным домом и заменит общество людей.
В лес нас повела недостроенная ветка. Шпалы и ржавые рельсы были пересыпаны слоем песка. В нем вязли ноги. Но песок вскоре кончился, и робко, а затем густой стеной появилась трава. Рельсы в ней терялись, пока не исчезли совсем. Осталась неровная, заросшая просека с едва заметным следом трактора. И, наконец, в лес ушла тропинка. Тяжелая, вся в морщинах и узлах. Деревья, пропустив под нее корни, сжали и скомкали ее. В таком месте тропа вспучивалась, чтобы рядом осесть ямой. Густо и сочно пахло хвоей, травами, горячим воздухом непроходимого по сторонам тропы леса. Было безветренно, жарко. Шли по полчаса. Затем следовал привал. Было приятно сесть прямо с рюкзаком, вытащить из-под лямок руки и пригоршнями набирать крупную сизую чернику. Рубашка под рюкзаком была все время мокрой и, высыхая, охлаждала спину. Так медленно, с долгими остановками мы шли до небольшой речки Урос. Там тропа пропала.

11.jpg

Высокий лес, непроходимый кустарник вперемежку с травой в рост человека скрывали речку до тех пор, пока она не оказалась буквально в двух метрах. В поисках брода мы свернули с тропы, продираясь сквозь траву по трухлявым стволам деревьев в ней. Вода в Уросе никогда не согреваемая солнцем, сводила ноги, и лишь по сравнению с илистым дном казалось теплой. Мы перенесли рюкзаки и девчонок.

 21.jpg

В целях профилактики от простуды вскрыли фляжку со спиртом. Втроем отправились искать тропу. Берег полого повышался, переходя в чистый сосновый бок. Тропу искали долго. Уже солнечный свет стал приобретать красноватый оттенок, а мы все еще уходили вглубь леса, спускались ниже по течению реки, поднимались вверх. Наконец, раздался возглас Германа: «Нашел!». Мы побежали на крик. От реки начиналась просека с великолепной утоптанной тропой. Не прошли и часа, как встала другая проблема. Наши рюкзаки были явно не рассчитаны на то, чтобы носить их целый день. Решили оставить лодки и позднее вернуться за ними. Сразу вздохнули свободнее и пошли быстрее. Вдруг зелень леса сменилась какой-то серо-коричневой окраской. Все чаще стали встречаться обугленные стволы сосен, лежащие поперек тропы. Два месяца здесь горел лес. Дым, уносимый ветром, проникал на большие расстояния, нависая над озерами, деревьями, вспугивая зверей, настораживая человека. Пожар, по рассказам, охватил огромную территорию, с ним не в силах были бороться и лишь недавние затяжные дожди потушили его. Мы шли по горелому лесу протоптанным, а потому единственно зеленым мхом тропинки. Неожиданными островками стояли цветы, чудом уцелевшие от огня.

Наконец, в глубине среди сосен, блеснуло озеро Подизбное, первое из системы Пинежских на нашем пути. На берегу должно быть место, где могли останавливаться рыбаки. Он в этих местах в основном сырой и болотистый, порос в воде тросником. Идем вдоль воды. Попадаем в болото. Возвращаемся и, забирая выше по горелому сосновому бору, выходим на относительно сухой берег. Стоит стол, навес, покрытый еловой корой. Под ним на бревнах закопченный чайник и лопата. Но уютной избы, которая полагалась в соответствии с названием, нет. Озеро не очень большое, вытянутое, заросшее кувшинками и лилиями, таинственное, как все глухие лесные озера. Лилий не много, они белеют то тут, то там по всему озеру. Если смотреть в его темноту глубокой воды, куда уходят стебли кувшинок, то кажется, что и оно разглядывает тебя, исподлобья, но добродушно, Правда, купаться в таких озерах неприятно. Не покидает чувство глубины и неизвестности. Где-то там внизу притаилась независимая жизнь.

На следующий день устроили дневку. На плоту я проплыл по озеру. Затем на лодке с Германом направились к противоположному берегу (поскольку рыба клюет всегда на противоположном берегу – аксиома). Первый же заброс дал поклевку. Рыба брала жадно и непрерывно. Жадность обуяла и нас. Руки тряслись, щеки горели, а глаза поблескивали алчно. Закидывали у самого берега под нависающие ветки кустов. Потом Гера совсем разошелся и стал опускать леску без поплавка прямо с руки, наблюдая, как рыба вертится вокруг приманки. Удовлетворенные направляемся назад. Там пеклись блины, ждал полный бидончик черники, пересыпанной сахарным песком и уже давшей обильный, пахнущий свежестью, сок. Да запомнятся эти тихие озерные вечера с жарким светлым костром, стол, сколоченный из жердин и огромная гора дымящихся блинов с душистой черникой, зверский аппетит, от которого сводит челюсти и беспокойно ёрзает нос!

Архангельская обл., август 1972 г.

Написать комментарий